Дик Фрэнсис - Осколки

— И вы его уволили, — заметил я.

— Следовало бы. Но он играл очень важную роль в другом нашем исследовании, — произнес профессор с видом скорее огорченным, чем разгневанным. — А затем мы обнаружили, что он пытается продать еще более ценную информацию, то есть совсем бесценную. Мы уверены, что он ищет покупателя, который предложит наивысшую цену. Именно эти данные записаны на пленке, которую Форс у вас забрал. Мы молимся, чтобы вы ее нашли.

Я недоверчиво заметил:

— Но вы даже не знали о моем существовании.

— Знали. Наши сыщики поработали очень тщательно. Но мы не были уверены, что вы не попались на удочку Адама, как ваш друг Стьюкли.

— Мартин?

— Да-да. Форс, как вы заметили, может быть предельно обаятельным и убедительным. Мы думаем, что он к тому же вытянул из Стьюкли изрядные деньги якобы на наши исследования. Стьюкли, вполне возможно, и не догадывался, что запись на пленке похищена. Они с Форсом познакомились на благотворительном ужине, где собирали пожертвования на исследования по борьбе с раком.

Я смутно припомнил, что Мартин говорил о том ужине, но я тогда не обратил на его слова особого внимания. Ему было свойственно заводить знакомства в неожиданных местах. В конце концов, я и сам познакомился с ним в комнате для присяжных.

Я с облегчением понял, что профессор не станет добывать у меня информацию о местонахождении пленки методами черных масок. Однако я заметил, что он снова напрягся, и подумал, уж не считает ли он, как и Адам Форс, будто я вожу его за нос.

Немного помолчав, он продолжил:

— Где мы только не искали доказательств, что принадлежащие лаборатории материалы находятся у Адама. Мы полагаем, что он записал все важные детали на видеопленку — один из сотрудников думает, что видел, как тот этим занимался. Адам лично вверил пленку попечению Мартина Стьюкли на скачках в Челтнеме. Слуга Мартина, как и было задумано, передал ее его другу. — Профессор сделал паузу. — Итак, поскольку вы и есть тот самый друг, не скажете ли, где искать пленку? А еще лучше, сами принесите ее нам.

Я ответил без всяких затей:

— Пленка у Форса. Его и спрашивайте. Но вчера он сказал мне, что записал на нее спортивную программу.

— Боже!

— Но я ему не очень-то верю.

— Отбросьте ложь, — улыбнулся Джордж Лоусон-Янг, — то, что останется, вероятно, и будет правдой.

Он вдруг поежился от холодного сырого ветра. Я предложил пойти куда-нибудь, где теплее, если нам есть что еще обсудить, и профессор пригласил меня в свою лабораторию. Однако его доверие не простиралось до того, чтобы сесть ко мне в машину, и он поехал на той, что бесшумно появилась непонятно откуда. Мы с Джимом тронулись следом.

Лаборатория занимала первый этаж довольно большого особняка девятнадцатого века. Джордж Лоусон-Янг, как истинный профессор и хозяин лаборатории, представил меня группе молодых врачей-исследователей. Из-за того что я сумел распознать перегонные кубы, клеточные сепараторы или камеры для выращивания живой ткани, на мой вопрос, что именно украл Адам Форс во второй раз, профессор в конце концов рассказал то, что мне нужно было знать с самого начала:

— На видеопленке, которую он заснял и похитил, запечатлен процесс формирования особой тканевой культуры и ее составляющих. Эта тканевая культура состоит из клеток распространных разновидностей рака, таких, как рак легких и рак груди. Исследования касались развития генетических мутаций, обеспечивающих большую восприимчивость раковых клеток к обычным лекарствам. Все распространенные разновидности рака поддаются излечению, если имплантировать мутаген уже заболевшим людям. Возможно, на пленку также отсняты фотографии хроматограмм различных компонентов генетических составляющих раковой клетки. Это очень сложно. На непрофессиональный взгляд изображение выглядит чепухой. Увы, весьма вероятно, что кто-нибудь может пренебречь предупреждением: «Не стирать».

Я запутался на полпути, когда он принялся объяснять технические подробности, но по крайней мере понял, что на пленке, которая могла спасти мир, записан метод исцеления от многочисленных видов рака.

— Это и правда лечит? — спросил я профессора.

— Это значительный шаг вперед, — ответил он.

Я подумал и спросил:

— Но стоит ли эта информация миллионы?

Лоусон-Янг помрачнел:

— Мы не знаем.

То же самое сказал и Адам Форс. Похоже, это была не ложь, а констатация того, что метод еще не прошел испытаний. На пленке было записано то, что лишь возможно представляло собой огромную ценность.

— Но ведь у вас есть копии всех этих данных? Даже если на самой пленке теперь записаны скачки?

С видом человека, смирившегося с неизбежной казнью, профессор сделал убийственное признание:

— Прежде чем уйти с кассетой, Адам уничтожил все наши записи, и в настоящее время их не восстановить. Нам необходима эта пленка. Я молю Бога, чтобы вы оказались правы и он лжет. Это два года работы. Другие лаборатории тоже занимаются подобными разработками и, вероятно, совершат открытие раньше.

Он замолчал, и сразу же зазвонил телефон. Джордж Лоусон-Янг поднял трубку, послушал и молча передал мне. Звонил очень встревоженный Джим.

— Помните, вы вчера встречались с врачом, у него еще белая борода?

— Ну?

— Он припарковался в пятидесяти метрах отсюда, а рядом с ним сидит какой-то громила. Еще одна машина подъехала с другой стороны и тоже ждет. Что мне прикажете делать?

— Где вы стоите? Чтобы найти вас, мне повернуть налево или направо?

— Налево. Между мной и Белой Бородой еще четыре машины, я развернулся мотором к двери, в которую вы вошли.

— Там и стойте. Доктор Форс видел вчера и вас, и вашу машину. Тут уж ничего не поделаешь.

Джим повысил голос:

— Белая Борода вышел из машины. Что мне делать? Он идет сюда.

— Джим, — решительно сказал я, — не паникуйте. Не смотрите на доктора Форса и не опускайте стекло. Продолжайте разговаривать со мной и, если у вас под рукой есть какой-нибудь текст, читайте мне его вслух.

— Ну и ну!

Лоусон-Янг удивленно воздел брови.

— Адам Форс — здесь, на улице, наводит страх на моего водителя, — объяснил я. О шприце с ядовитого вида жидкостью, который фигурировал на нашей прошлой встрече, я умолчал.

Запинаясь, Джим начал читать мне инструкцию к «роверу», но потом вновь завопил:

— Он у дверцы с моей стороны. Стучит в стекло.

— Продолжайте читать, — сказал я.

Передав трубку профессору и попросив его продолжать слушать, я выскочил на улицу. Адам Форс молотил по стеклу, и то, что Джим никак не реагирует, явно действовало ему на нервы.

Я подкрался к доктору Белая Борода сзади, как тогда к Виктору на платформе в Тонтоне, и прямо в ухо произнес: