Лев Портной - 1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

— Совпадение, — буркнул полковник.

— Не верите… — протянул Косынкин.

Мы оказались на Неглинной. Проехали по аллее, остановились под большими вязами и прошли к небольшому деревянному дому. На первом этаже находилась блинная, и из окон доносился сытный запах.

— Эй, блины! Задаром! Нужно съесть все! Не оставлять же французам! — кричал у входа зазывала.

Мы поднялись на второй этаж. Подполковник Касторский постучал в дверь:

— Гаврила Яковлевич!

Дверь отворилась — на пороге стоял невысокий тучный человек.

— Позвольте пройти, — бросил Николай Егорович и шагнул вперед.

Касторский загораживал спиною узкие полутемные сени. Следом за ним мы прошли в комнату и только здесь рассмотрели хозяина. Отвратительный коротышка с огромным, обвислым брюхом остановился у стола. Я увидел тот самый взгляд, от которого ноги наливались неподъемной тяжестью. Накладной бороды не было. Оказалось, что и шеи у него не было. Почти не было. Одутловатые щеки покоились на груди. Большущий нос был испещрен красными прожилками и черными угрями.

— Что вам угодно, сударь? — без тени почтения спросил он меня, не дожидаясь, пока подполковник Касторский скажет, зачем мы пришли.

На полковника Парасейчука и надворного советника Косынкина он ни разу не взглянул. Но я кожей ощущал их смятение оттого, что и они чувствовали себя в поле зрения этого человека и с отвращением ожидали, как однажды и им придется выдержать его взгляд в упор.

Послышались мягкие шаги, из соседней комнаты вышел горбун и остановился на пороге. Ростом уродец оказался еще меньше Яковлева.

— Скажите, где она? — произнес я неожиданно осипшим голосом.

— О ком вы? — спросил Яковлев.

— Вы знаете, о ком! — рассердился я. — Графиня Селинская!

— Не слыхал о такой, — стоял на своем Гаврила Яковлевич.

Он смотрел на меня, не мигая, красными, отекшими глазами.

— Лжете! — сказал я. — Вы по своим связям узнали, что Высшая воинская полиция готовится арестовать шпионку в Воронцове. Вы примчались туда и перехватили ее.

— Судя по тому, что вы приехали с господином Касторским, — благодушно заговорил Яковлев, — стало быть, знаете, что в Воронцове я бывал часто, очень часто. Однако я ездил туда не за девицами, хоть бы и графинями.

— Право, у Гаврилы Яковлевича совершенно не было задачи кого-то арестовывать, — произнес подполковник Касторский.

— У Гаврилы Яковлевича многих задач не было, — сказал я.

Хлопнула дверь, кто-то вошел с улицы.

— У нас гости? — послышался голос из сеней. — Я видел коляску Касторского у подъезда.

Не сговариваясь, мы расступились — в комнату вошел еще один господин. Тот самый субъект в зеленом кафтане, что крутился в Воронцове.

— Еще один знакомый! — воскликнул я.

— Вы? — удивился вошедший.

Я схватил его за плечи и повалил на пол. В следующее мгновение железные пальцы сомкнулись на моей шее. Яковлев, оказавшийся неожиданно проворным и сильным, сдавил меня так, что я и пошевелиться не мог. Перед глазами поплыли круги, в голове помутилось: я понял, что Гаврила Яковлевич либо удушит меня, либо сломает мне шею. Но завидную ловкость, несмотря на еще большую представительность в теле, проявил и полковник Парасейчук. Он врезал кулаком в ухо Яковлеву. Но одного удара было мало! Олег Николаевич вломил противнику еще раз, и только тогда железные пальцы перестали сжимать мое горло.

Я задыхался, кашлял и сквозь пелену заметил, как поднимается с пола поваленный мною субъект. Выхватив шпагу, я пнул его ногою и приставил клинок к ягодице поверженного.

— Отвечайте, где графиня? — прохрипел я.

— Я не знаю! Клянусь, я не понимаю, о ком вы? Что тут вообще происходит? Клянусь! Клянусь! Ничего не знаю! — затараторил он.

Яковлев, не проронив ни звука, заполз в кресло и скрючился. Над ним возвышался полковник Парасейчук, готовый обрушить на голову негодяя новые удары. Горбун вцепился в дверной косяк и зыркал на нас злобными глазами. Косынкин застыл в растерянности.

— Право же, это переходит все границы! — воскликнул подполковник Касторский.

— Замолчите! — оборвал я его и, надавив шпагой на ягодицу господина в зеленом кафтане, сказал: — Любезный, еще раз услышу «не знаю» — проткну тебя насквозь. Итак, где графиня? Что вы с нею сделали? Где вы прячете ее?

— Мы не прячем, — пролепетал тот. — Она у себя дома…

Неожиданно Гаврила Яковлевич издал злобный, полный досады стон. Но его помощник заговорил еще поспешнее, словно решил выдать все, пока Яковлев не приказал ему заткнуться.

— Она у себя дома! Там мы ее и держим, очень удобное место…

— Где — там? — рявкнул я.

— Алексеевское, старый путевой дворец [53] Дворец, построенный при царе Алексее Михайловиче Романове на пути из Москвы в Троице-Сергиев монастырь. , — поспешно ответил субъект в зеленом кафтане.

— Что ж, хорошо. Ты сберег свою задницу.

Я вытер шпагу об его кафтан и убрал в ножны. Он встал — сначала на четвереньки, затем, опершись о стул, поднялся на ноги, перепуганными глазами огляделся. Горбун подбежал к Гавриле Яковлевичу.

— Что ж, нужно ехать в Алексеевское, — произнес Касторский.

— И как можно скорее, — буркнул я.

Полковник Парасейчук жестом предложил нам всем выходить первыми, имея в виду, что он прикроет нас на случай какой-нибудь выходки со стороны Гаврилы Яковлевича сотоварищи. Первым в сени вышел Косынкин. Я покачал головой и глазами показал Олегу Николаевичу, чтобы шел вторым. Он вздохнул и вдруг виноватым голосом проговорил:

— Андрей Васильевич, простите меня, дурака, что напраслину на вас возвел. Видите ли…

— Будет вам! — махнул я рукой. — Никакой обиды я не держу. Забудьте об этом! А теперь нужно торопиться!

Он с неохотою согласился, окинул прощальным взглядом Яковлева и двинулся за Вячеславом.

Взяв под руку подполковника Касторского, я повел его к выходу. У самых дверей я остановился, выхватил шпагу и с разворота пронзил левое плечо господина в зеленом кафтане. Он взвизгнул, как свинья, которую режут, затем застонал, уставившись на меня глазами невинного страдальца.

— Извини, забыл предупредить, что если будешь врать, то тоже проткну тебя насквозь, — сказал я. — Еще раз спрашиваю: где графиня?

— В усадьбе Архарова, — срывающимся голосом выдал подручный Яковлева.

— Где? — переспросил я.

— Пречистенка, бывшая усадьба Давыдова, дом полицеймейстера Архарова, — скороговоркой произнес страдалец.

— Спрятаться в доме полицеймейстера, пусть даже и бывшего! Ловко придумала! — Я покачал головою с толикой восхищения.

Я выдернул шпагу. Он зажал рукою рану и застонал. Я вторично вытер клинок об его кафтан и убрал оружие в ножны, затем схватил раненого за отворот и потянул за собою: