Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

— Зато у нас с тобой объяснение есть, правда?

— Да, — согласилась она. Анжела взглянула на меня, и в ее огромных карих глазах заискрились золотые точечки. — Мы с тобой, только мы, точно знаем, в чем дело.

Я поцеловал ее руку.

Анжела приподняла свою кружку.

— Будем здоровы, — сказала она на идиш.

— Будем здоровы, — сказал на идиш и я.

Мы выпили, и пиво показалось мне необыкновенно крепким и пряным. Оно было такое ледяное, что зубы сводило.

— Меня все время точила мысль: как все-таки обидно, что мы с тобой познакомились только теперь. Стоило бы нам познакомиться десять или пятнадцать лет назад…

— Да, если бы… — сказал я.

— Но потом я изменила свое мнение. Знаешь, Роберт, мы, наверное, не были бы так счастливы, как теперь, и не сумели бы сохранить это чувство надолго. Десять-пятнадцать лет назад мы еще так многого не знали и не пережили. Мне нужно было пройти тот путь, который я прошла, сделать те ошибки, которые я сделала, и пережить те треволнения, которые я пережила. У тебя все было точно так же. Все это время каждый из нас шел своим путем и был несчастен или думал, что счастлив, а потом оказывалось, что он заблуждался. Все эти долгие годы сделали нас такими, какими мы стали теперь, сделали нас способными испытать по-настоящему большое чувство. Ты так не думаешь?

— Нет, я согласен. Только вот и позже встретиться нам тоже не следовало бы. Я был совсем измотан жизнью.

— То есть, мы встретились как раз тогда, когда следовало, — подвела итог Анжела. — Это Бог так умно все устроил. Бог наверняка существует. Конечно, не этот старец с длинной седой бородой… Но что-то такое есть… Как ты думаешь?

— Что-то наверняка есть, — ответил я. — И теперь, когда мы нашли друг друга, будем на это Что-то надеяться, будем Его просить помочь нам, будем Ему молиться.

— То есть — доброму Боженьке.

— Хорошо, назовем Его так. — Мы разговаривали очень громко из-за шума волн. Их рокот не умолкал ни на минуту. Официантка с улыбкой, словно намертво приклеенной к лицу, подала нам буйабес. Рыбная похлебка оказалась целым набором блюд. Сначала она поставила на стол супницу с прозрачным бульоном. За ней на огромном блюде последовали все виды рыб и морских животных. На третьей тарелке располагались лангусты. В плетеной корзиночке пожаловали поджаренные ломтики белого хлеба. Анжела подсказала мне, что эти ломтики надо помазать похожим на горчицу золотисто-желтым соусом, тоже стоявшим на столе. Соус назывался «Руй».

Анжела положила в мой бульон мелко нарезанные кусочки рыбы, а я капнул на поджаренные ломтики хлеба немного соуса, подождал, пока он впитается, а откусив, стал хватать ртом воздух. Ничего более острого я в жизни не едал. Пожар во рту удалось потушить глотком холодного пива. Мы оба поглощали еду с такой жадностью, будто постились годами. Таксист был прав, буйабес оказался и впрямь шедевром поварского искусства. Я смотрел на аппетитно жующую Анжелу, потом поворачивал голову в сторону моря и глядел на бешеные черные волны с серебряными гребешками пены, и рокот волн звучал музыкой в моих ушах.

— Еще немного бульона и рыбы, да? — спросила Анжела.

— Не возражаю, — ответил я и смотрел, как она наполняет мою тарелку.

— Как твоя нога?

— Все в порядке.

С моей ногой в самом деле все было в порядке — с некоторых пор.

Около десяти вечера мы поехали домой. Анжела вела машину по прибрежному шоссе, где движение все еще было очень оживленным. Фары встречных машин сильно слепили глаза.

Перед нами очень медленно и осторожно ехал «ситроен».

— Этот тип сведет меня с ума, — сказала в сердцах Анжела после бесплодных попыток его обогнать. — Он наверняка пьян в стельку. Потому и ползет как черепаха. Погоди, сейчас, я надеюсь, получится.

Она начала обгонять. Когда мы поравнялись с «ситроеном», он вдруг поехал быстрее. А навстречу мчалась какая-то машина, испуганно замигавшая фарами.

— Черт его побери! — вырвалось у Анжелы, судорожно нажавшей на тормоза. Тут все и случилось. Педаль провалилась. Машина резко вильнула в сторону и перестала слушаться руля, она слегка задела «ситроен» и понеслась влево, к морю. Я не произнес ни слова, Анжела тоже молчала, только отчаянно крутила руль. Все напрасно. «Мерседес» продолжало нести на той же скорости. Встречная машина вильнула на левую сторону шоссе и теперь неслась прямо на «ситроен». Тот едва увернулся, перескочив на чужую полосу, обе машины проскочили мимо друг друга, отчаянно сигналя. Встречная машина оказалась рядом с нами — так близко, что я увидел три искаженные ужасом лица в ее салоне. Едва не протаранив эту машину, «мерседес» вдруг круто свернул влево, перескочил через бровку тротуара и со страшным скрежетом рухнул вниз — на песчаный пляж, прямо в рокочущие волны. «Мерседес» пополз вперед — его стало затягивать на глубину. Тут по меня дошло, что волны могут вынести нас в море. Анжела выключила зажигание. Машину бросало то вперед, то назад. Вода доходила уже до окошек.

— Выходи! — завопил я.

— Дверца не открывается, — ответила Анжела удивительно спокойно.

Моя тоже не открывалась. Давление воды было слишком сильным. Я изо всех сил навалился на дверцу, от напряжения сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Мне удалось немного приоткрыть дверцу. Вода хлынула в салон. Но зато дверцу, по крайней мере, можно было открыть. Я сгреб в охапку Анжелу, почему то скорчившуюся на сиденье, и потащил ее вон из машины. Я оказался по пояс в воде — волны в самом деле тут же свалили меня с ног. Наглотавшись соленой воды, я все-таки встал на ноги. Где же Анжела? Вон она! Голова ее свешивалась из окошка машины, захлестываемой волнами. Она была без сознания. Я попытался было вытащить ее наружу. Но она была тяжелая, слишком тяжелая. Сил моих не хватило. И меня все время валило с ног под напором набегающих волн. Я поддерживал голову Анжелы над водой и чувствовал, что силы меня покидают. Наверху, на шоссе, остановились две машины. Из них выскочило несколько мужчин. Они бегом спустились к воде и пробились ко мне сквозь волны. Совместными усилиями нам удалось вытащить Анжелу из машины и отнести вверх по склону на шоссе. Водитель одной из машин сказал: «Я вызову полицию из ближайшего бистро» — и рванул с места. Мы положили Анжелу на тротуар. Она лежала на одеяле, которое второй водитель принес из своей машины, и быстро пришла в себя.

— Роберт! — Она смотрела на меня расширенными от ужаса глазами. — Что это было? Я только нажала на тормоз, и машину повело. Я всегда так осторожно вожу машину. И еще никогда…

— Да, Анжела, да-да, конечно, все так. Но ведь обошлось же.

— А если бы не обошлось! Роберт, я чуть не погубила нас обоих! — Ее начало трясти. Я завернул ее в одеяло и стал гладить по щекам и волосам.