Эбигейл Дин - Девушка А

В четверть двенадцатого Отец поднялся на сооружение, временно заменявшее кафедру, и откашлялся. Микрофон ему никогда не требовался. Я слышала, как Итан подошел и сел на скамью рядом со мной, но не посмотрела на него — на нас смотрел Отец, и я хорошо понимала: для него очень важно знать, что абсолютно все наше внимание в этот миг принадлежит ему.

— Итак, — начал он, — добро пожаловать в «Лайфхаус»!

Мне не спалось той ночью, и я услышала, что в кухне кто-то есть. Выпутавшись из одеяла, я вышла в коридор и очень тихо, стараясь не ступать на те половицы, которые, как я знала, точно заскрипят, подошла к лестнице и спустилась. Я надеялась, там Итан, и хотела обсудить с ним сегодняшний день.

Спустившись, я обнаружила, что в кухне за столом сидит Отец. В одной руке он держал бокал с ликером, другой жестикулировал; губы его шевелились, но при этом он не произносил ни звука. Это была последняя на сегодня печальная служба. Я долго стояла в темноте и сомневалась — стоит ли мне подойти к нему или нет. Я и сейчас иногда об этом думаю. Я даже мысленно подобрала тексты из Библии, которые могли бы его успокоить. В ту ночь я развернулась и поднялась обратно в комнату. Мне было всего одиннадцать, я совсем запуталась и не нашла, что сказать.

На фоне вечернего неба дворец казался оранжево-розовым. На этот раз я не стала парковаться по линиям разметки, разговаривать с администратором и ожидать вызова. Я ворвалась в палату Гэбриела, тяжело дыша, — по пятам за мной гналась медсестра.

— В нашем центре кое-что будет, — выдохнула я. — Для алкоголиков и наркозависимых. И это станет обязательным условием его создания.

Гэбриел в больничной пижаме сидел на стуле у окна.

— Я так и знал, что ты еще вернешься, — произнес он мне и поспешил успокоить медсестру: — Все нормально, я ее знаю.

— Там можно будет проводить собрания анонимных алкоголиков, устраивать сеансы без предварительной записи — все, что, по твоему мнению, сможет им помочь.

— Это было бы здорово, — сказал он и пальцами изобразил в воздухе табличку: — «Спонсируется Гэбриелом Грейси».

— Именно так.

— А я смогу принимать в них участие, как ты думаешь? Я мог бы выступать там, если это кому-то поможет.

— А почему нет? Когда тебе станет получше и тебя выпишут, ты сможешь заниматься чем пожелаешь.

— Ты думаешь?

— Уверена.

— Не знаю, что ты сделала, но это сработало, — сказал Гэбриел.

— Ты о чем?

— Он больше не пришел — после того как ты ушла тогда. Передал мне записку через медсестру — просто чтобы попрощаться. Он и вправду любил меня, Лекс. По-своему.

«По-своему — это может быть», — подумала я.

Гэбриел поднялся, прошелся по палате, касаясь мебели, — так, словно вокруг было темно. Он взял с тумбочки документы, передал их мне, и я увидела, что они уже подписаны.

— Когда я смотрел на тебя из окна в тот раз, ты напомнила мне Далилу.

— О нет, Гэйб. В ярости мне с ней не сравниться.

— Что ты ему сказала? — спросил он.

— Так, ничего особенного. Просто рассказала о некоторых законах, — ответила я.

— Далила использует книги по-своему, — сказал Гэбриел. — А ты, полагаю, по-своему.

Поздно вечером, в ожидании звонка Девлин, я зашла на одну страничку, на которую часто заглядывала, чтобы посмотреть итоги игр за выходные. Юниорская команда по крикету города Крэгфорт выложилась на сто процентов, но все равно потерпела поражение. Не самая удачная неделя.

Я водила курсором вокруг окошка «Как нас найти», находившегося рядом с таблицей результатов.

— Ну, давай же, — сказала я себе и побрела на кухню.

Свет передо мной в коридоре включался сам собой, словно под действием некой космической магии. Было три тридцать утра. Я насыпала себе хлопьев, налила черного кофе и вернулась к письменному столу. Девлин еще не звонила. Курсор застыл на «Как нас найти».

Прежде я слышала о Крэгфорте лишь однажды, много лет назад. Мне тогда исполнилось двадцать, и меня только что приняли в университет. Мы с родителями как раз закончили ужинать, и Мама ушла наверх, готовиться ко сну. Забравшись на диван и упершись друг в друга ногами, мы с Папой читали одну газету на двоих — каждый свою рубрику. Он удерживал на груди бокал с виски. Я же только притворялась, будто читаю. В голове у меня давно зрел один вопрос, и я прикидывала, как бы получше его задать. Продумывала разные варианты, какие-то отпадали, другие требовали подходящего случая. Сегодня, решила я, можно попытать счастье.

— Вот интересно, а остальные тоже собираются в университет? — произнесла я, не отрывая глаз от газеты. — Я не про Итана, с ним все ясно.

— Не знаю, — ответил Папа. — Хотелось бы надеяться. Но если взять тебя — не сказать чтобы это было так уж просто. Тебе пришлось попотеть, наверстывая упущенное.

Я перевернула страницу и сказала:

— Далиле наверняка тоже. Но остальные — они же были младше нас. К примеру, Ной. Как ты думаешь, он сможет поступить?

— Ной — другое дело. Он вообще ничего не должен помнить. Ему гораздо легче, чем вам всем. Учитывая, что творилось в том доме, он — просто счастливчик.

— А… где он? — спросила я.

Папа перестал читать и посмотрел на меня.

— Лекс, ну ты же знаешь…

— Я просто хотела бы иметь о нем какое-то представление, вот и все.

В ванной наверху зашумел сливной бачок. Значит, скоро появится Мама, чтобы еще раз поздравить меня и пожелать всем спокойной ночи. Мама была суперпрофессионалом — тайну пациентов она охраняла как государственную, и такого рода вопросы ей бы совсем не понравились.

— Да я почти ничего и не знаю, — сказал Папа. — Кроме того, что с ним все хорошо. Его усыновила семья из маленького городка — кажется, из Крэгфорта.

Я вернулась к своей газете. Папа как-то странно замер и читать не продолжил.

— Ты чего? — спросила я.

Он покачал головой и ответил:

— Нет, ничего.

В последующие недели стало ясно: Папа глубоко пожалел о том, что проговорился. Уже на следующее утро он пришел ко мне в комнату в пижаме и принес булочку с изюмом.

— Похоже на взятку, — сказала я и села в постели.

— Я сегодня очень плохо спал, Лекс. Нельзя было тебе рассказывать. Поэтому ты должна мне пообещать не использовать эти сведения никогда и ни за что.

Имени Ноя Папа не решился произнести. Подав мне тарелку, он присел на край кровати.

— Если бы речь шла не о тебе, можно было бы надеяться, что рано или поздно все просто забудется.

— Я не собираюсь ничего делать, — сказала я. — Мне просто хотелось знать, где он в конце концов оказался.

— И никаких сообщений, электронных писем?

Мой интеллект и интернет казались Папе всемогущими. Он думал, мне ничего не стоит установить видеосвязь с Ноем прямо сегодня — да вот хоть после обеда.