Максин Чан - Восьмая личность

Мы с Эллой пробираемся к бару, возле которого ждет еще одна пара девиц с подносами. У этих девиц тело оголено значительно меньше, а каблуки пониже. Одна из них кокетливо подмигивает Шону, но тут видит меня и поворачивается к своей подруге. Я стараюсь не показывать свои ревность и неуверенность, хотя беру на заметку, что нужно внести ее в мою маленькую книжечку, где собраны девицы, которым нельзя доверять.

— Привет, детка, — говорит Шон, целуя меня в губы, — классно выглядишь. Выпьешь?

— Сделай свой потрясающий розовый джин-слинг, — просит Элла и, подпрыгнув, перегибается через стойку и целует Шона в щеку, — тот, что мы на днях пили в клубе.

Он улыбается. Выливает из шейкера готовый напиток.

— Я скучал по тебе, — говорит он.

У меня перехватывает дыхание, я раздуваюсь от гордости. У меня начинают гореть щеки.

— Я тоже скучала, — говорю я и вижу Навида, Кесси, рыжеволосую и Сильви по другую сторону от бара.

Я наклоняюсь к нему:

— Что они здесь делают?

— Приглашены все. — Он пожимает плечами. — Двери открыты всем.

Он разливает напитки, а Элла пристально смотрит на меня. Навид снимает пиджак и остается в приталенной рубашке с закатанными рукавами. По стройности его тело соперничает с телом Шона.

Он вешает темный льняной пиджак на ротанговый стул и садится, раздвинув ноги. Кесси присоединяется к нему, за ней следуют сестрички «Софти», в облегающих платьях «песочные часы» — они будто бы облиты ртутью. Навид буравит взглядом Эллу и подзывает ее к себе.

— Пошли, — говорит она и берет меня за руку, — только постарайся держаться любезно.

Я смотрю на Шона и одними губами произношу:

— Увидимся.

Но он уже стоит ко мне спиной и тянет руку за высокой бутылкой.

Одна из сестричек «Софти» только что плакала. У нее припухли глаза и нездоровый румянец на щеках.

— Что с ней? — спрашивает Элла.

Навид поворачивается, и сестричка «Софти» смотрит ему прямо в глаза. Ее скудно прикрытая грудь вздрагивает от редких всхлипов. Навид вздергивает подбородок — не знаю, он чего-то ждет, — но когда она опускает глаза, я понимаю, что это противостояние, что Навид претендует на власть, подавляя ее взглядом. Другая сестричка тоже опустила глаза долу и цокает каблуками ради развлечения. Из солидарности, как я понимаю.

— Ты можешь допустить такое, — обращается он к Элле, — чтобы какая-то девушка нашла лучший…

— Я не говорила «лучший», — перебивает его сестричка «Софти», в ее голосе слышится дрожь.

Навид поднимает руку.

— Чтобы какая-то девушка, желающая танцевать, чувствовать себя красивой, защищенной, нашла лучший клуб, чем «Электра»?

Элла смотрит на меня.

— Наверное, нет, — говорит она.

Я вижу, как Сильви пихает локтем рыжеволосую.

— Вот видишь, — говорит Навид, — даже наша новенькая сестра согласна. Верно, Элла?

Элла морщится.

— Верно, — говорит она, поворачиваясь к Навиду. — А где?..

На этот раз Навид поднимает обе руки.

— Где и кто — сейчас не важно, Элла. А важно то, — он снова поворачивается к плачущей сестричке «Софти», — что ты знаешь, что я могу в любую секунду спалить твою жизнь.

Молчание.

Навид улыбается слишком широко и слишком поспешно.

— Поняла? — жестко говорит он.

Сестричка «Софти» отводит взгляд.

— Поняла? — гаркает он.

«Вот изверг! Кусок дерьма!» — кричит Раннер у меня в голове.

— Да, — тихо отвечает сестричка «Софти».

— Хорошо. Мне надо выпить.

Сестрички «Софти» подзывают членов поп-группы с холодными коктейлями на серебряных подносах. Первой коктейль подают Кесси. Я замечаю, что на получившей выговор сестричке нет изящной золотой цепочки с ключиком, и мне становится интересно, не лишили ли ее привилегий, полагающихся девушкам из «Электры».

— Присоединяйся к нам, — говорит Навид. Он пристально смотрит на Эллу и похлопывает по сиденью рядом с собой.

У Эллы не хватает воли отказаться. Она уже принадлежит ему. Я вижу, что Сильви и рыжеволосая переглядываются.

Я вдруг оказываюсь на танцполе. В моей голове перемешались три розовых джин-слинга и несколько порций пива, Тело следует указанию покачивать бедрами и отбросить все, что касается Навида. И тот факт, что он способен в любую секунду спалить жизнь какой-нибудь девушке. Я смотрю в сторону бара, где Шон и рыжеволосая смеются, обмениваясь шутками. Она кладет руку ему на грудь, разгоряченная интригой. Сильви, чувствуя себя неловко в блестящем платье, все видит и качает головой.

Ко мне присоединяется одна из сестричек «Софти». Она танцует, но все еще печальна. Нездоровый румянец на щеках заметен, но, к счастью, бледнеет.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

Она кивает, однако я не верю ей, чувствую, что она вот-вот расплачется.

— Какой же он козел, — цедит она, — так унизил меня. Перед всеми.

Пауза.

— Ты давно работаешь на него? — спрашиваю я.

— Пару лет. Но ему больше нравится Эми.

— Эми?

— Моя сестра. — Она показывает пальцем. — Я Аннабела.

Мы улыбаемся.

— Как у тебя с Шоном? — спрашивает Аннабела.

— Отлично, — отвечаю я. — Ты хорошо его знаешь?

— Естественно, он работает у Навида с открытия клуба. — Она лезет в сумочку и глотает какую-то таблетку. — Я бы и тебя угостила, но…

У нее нет обоснований для этого «но», поэтому я просто говорю: «Все нормально», чтобы облегчить ей жизнь.

Таблетка, кажется, успокаивает ее. Движения становятся плавными, плечи расправляются. Ее отпускает. Я позволяю алкоголю и выкуренному «косяку» управлять моим настроением и чувствую себя свободной. Плывущей по течению. Музыка то накатывает на меня, то откатывается волной.

Аннабела берет меня за руку, и я понимаю, что она возбуждена. Прилив любви вынуждает ее поднять наши руки. Ярко накрашенные губы растянуты в широкой улыбке. Она закатывает глаза, и в ее облике появляется налет безумия. К нам незаметно подходят двое мужчин, оба распалены. Тот, что повыше, двигает шеей так, будто пробуждается после десятилетнего сна. Его глаза закрыты, он явно блаженствует.

Аннабела притягивает меня к себе.

— Только никому не говори, — шепчет она, хихикая, — но я все равно буду работать в другом клубе. В Сохо. Вот тогда он у меня попляшет.

— Но…

— Он думает, будто может управлять мной, как какой-то безвольной куклой. Эми знает, она говорила мне не делать этого. Но мне трижды плевать. — Она покачивается. — Дальше он заставит нас заниматься проституцией и сниматься в порнухе.

— Серьезно?

— Серьезно.

Она придвигается еще ближе.

— А он и в самом деле милый, мой новый босс. Русский. — Она соображает, что от таблетки у нее развязался язык, и поднимает палец с красным маникюром. — Я в туалет, — говорит она, — вернусь через минуту.