Сергей Изуграфов - Смерть на Кикладах. Сборник детективов №1

– Потому, что среди них, как я уже сказал в самом начале, было немало и тех, и других! Сколько жуликов, пользуясь легковерностью и жадностью сильных мира сего – императоров и герцогов всех мастей, обещали создать для них горы золота, найти философский камень, чтобы они смогли жить вечно! Пройдохи тратили баснословные капиталы впустую, годами мороча голову своим богатым покровителям, пока те окончательно не теряли терпение и не заточали обманщиков в тюрьму или попросту не лишали головы. Прочтите вот эту прекрасную книгу, вы же читаете по-французски, mon ami ? 13 13 «Друг мой» – фр. – прим. автора – спросил профессор Илиопулос, обращаясь к Алексу и протягивая ему толстый том, на котором значилось по-французски: «Жак Садуль. Сокровище алхимиков». – Это прекрасное исследование моего хорошего друга, французского исследователя прошлого века, здесь детальная история каждого мало-мальски известного алхимика средневековья…

– Да, дорогой профессор, благодарю вас! – на языке Вольтера ответил ему с поклоном Смолев, принимая книгу. – Я свободно говорю и читаю на французском. Это один из самых моих любимых языков.

Виктор Манн в этот момент закатил глаза, что должно было, видимо, означать: «Ну и павлин же ты, друг мой! Зато греческого не знаешь!» Алекс сделал вид, что не заметил.

– А что же католическая церковь, – вдруг спросил Алекс, рассматривая красочные иллюстрации в книге, что вручил ему профессор, – она тоже считала алхимиков мошенниками?

– Это очень хороший вопрос, mon ami, – кивнул академик. – Католическая церковь старалась втайне использовать достижения средневековых химиков, поставить их на службу собственным интересам. Поэтому среди монахов различных орденов столько известных алхимиков, чьи трактаты мы сегодня изучаем. Но вслух, на публику, церковь отрицала таинство трансмутации, более того, сейчас, минуточку… – Он снова встал и подошел к полке, на которой лежали цилиндрической формы предметы, взял один и вернулся к друзьям.

– Вот я вам зачитаю выдержку из папской буллы тысяча триста семнадцатого года, написанной лично папой Иоанном XXII, послушайте! – ученый откашлялся и начал читать: – «Алхимики обманывают нас и обещают то, чего у них нет. Почитают они себя мудрецами, но падают в пропасть, которую приуготовляют для других. Смехотворным образом мнят они себя сведущими в алхимии, но доказывают невежество свое тем, что ссылаются на писания древних авторов; не могут обнаружить то, чего древним не удалось открыть, однако же почитают возможным найти сие в будущем. Выдавая поддельный металл за истинные золото и серебро, произносят они при этом слова, которые ничего не означают. Невозможно более сносить дерзость их, ведь сим способом изготовляют они фальшивые монеты и обманывают народ…» – Ученый сделал паузу, чтобы смочить горло и продолжал чтение. – «Мы повелеваем, чтобы все эти люди навсегда покинули наши края равно как и те, кто заказывает таковым золото и серебро или сговаривается с мошенниками, давая им деньги за таковое золото. Дабы наказать их, приказываем мы отобрать у них подлинное золото в пользу бедных. Создающие фальшивое золото или серебро лишены чести. Если у тех, кто преступил закон, недостает средств для уплаты означенного штрафа, наказание может быть заменено другим. Если среди алхимиков найдутся люди церковного звания, пусть не ожидают помилования, ибо будут навсегда лишены сана своего». Вот так, друзья мои!

– И что, на них действительно были гонения? – поинтересовался Алекс.

– А, трескотня! – махнул рукой Илиопулос. – Дымная завеса, отвлекающий маневр. Когда папа Иоанн – автор этой грозной буллы – умер в возрасте девяноста лет, то у него лично было обнаружено несметное богатство: семьсот пятьдесят тысяч золотых флоринов! По тем временам просто немыслимые цифры. Долгое время ходили слухи, что папа сам был успешным алхимиком, недаром объявил сбор алхимических книг по всей Европе, чтобы «ознакомиться с этим лжеучением», перед тем как обрушиться на него в булле. Эти книги, якобы, были им уничтожены. Но есть мнение, что они целы и невредимы. Хранятся в тайниках библиотеки Ватикана.

– Ваше личное мнение, профессор, вы сами считаете, что трансмутация металлов возможна? – задал, наконец, вопрос Смолев, который долго вертелся у него на языке.

«Алхимик», Питер Брейгель старший, 1560 г.

– Я считаю, что возможна, – просто ответил Илиопулос и снова невесело рассмеялся. – Только никому об этом не говорите! Это стоило мне председательского кресла в «Совете мудрецов». Пока у меня не будет доказательств, я не смогу сказать об этом со своей кафедры. Кстати, вы знаете, есть такой исторический анекдот: в тысяча девятьсот первом году английский физик Резерфорд со своим коллегой Фредериком Содди открыл трансмутацию элементов – превращение тория в радий, при этом Содди, который увлекался историей алхимии, чуть не лишился чувств. Ходили слухи, что Резерфорд настоятельно просил друга не упоминать алхимию в описании этого опыта, иначе бы ученые точно подняли их на смех.

В этот момент в кабинет ворвался сияющий ассистент профессора и принес целый ворох каких-то распечаток с графиками и формулами, пачку фотографий, бумажный пакетик с золотом и флэшку. Все это он аккуратно положил на журнальный столик, только распечатки отдал в руки профессору и отошел на несколько шагов, где застыл, сжимая и разжимая руки в сильном волнении.

Профессор, забыв обо всем, несколько долгих минут изучал кривые графиков и диаграммы, перелистывая страницу за страницей, потом вернулся к первому листу, снова пролистал пачку до половины, нервно потер лоб, поднял глаза на помощника, что-то спросил по-гречески, но сразу поправился.

– Простите мою невежливость, дорогие друзья, – извинился он на английском и снова повторил свой вопрос к помощнику. – Михалис, ты уверен? Ошибки быть не может?

– Никакой, профессор, – по-прежнему сияя и слегка заикаясь от волнения, ответил его ассистент. – Все тесты показывают одно и то же. Оборудование в полном порядке. Мы трижды взяли пробы, результаты, как вы можете убедиться, – идентичны по всем контрольным параметрам. Ошибка абсолютно исключена!

После паузы, уже не в силах сдержаться, ассистент добавил:

– Поздравляю вас, профессор! Столько лет работы, вы оказались совершенно правы!

– Спасибо, Михалис, спасибо, mon ami , иди, нам надо обсудить это с коллегами, – несколько растерянно, словно по-прежнему не веря собственным глазам, ответил ученый.

Поскольку два друга уже несколько минут вопросительно смотрели на Илиопулоса, он повернул к ним ворох распечаток, ткнул в них пальцем и сказал: