Сергей Изуграфов - Смерть на Кикладах. Сборник детективов №1

– Это вряд ли! – произнес по-итальянски чей-то незнакомый сиплый голос за их спинами – и глухо прозвучал пистолетный выстрел. Пуля ударила смотрителя музея сзади в правое плечо.

Резко обернувшись, Алекс увидел, как на лестнице, ведущей на мостик, поднявшись до пояса, стоит смуглый водолаз и целится смотрителю в голову, пытаясь исправить оплошность первого выстрела.

Алекс успел выхватить свой пистолет, но в это мгновенье у него над ухом раздался пушечный грохот – и он в одну секунду совершенно оглох. Это выстрелила одновременно из обоих стволов «Большая Берта» капитана Василиоса.

Тело водолаза буквально смело с лестницы, как тряпку, и за бортом раздался громкий всплеск.

На нижней палубе сначала повисла тишина, потом раздались тревожные крики. Но ничего этого оглушенный Смолев уже не слышал, в ушах у него звенело, в голове стучала кровь.

Он оглянулся и увидел, что Феодоракиса на палубе не было, только кровавое пятно и капли крови, что вели вниз, куда он спрыгнул.

В это мгновенье от баркаса отделился водный мотоцикл и понесся в сторону Хоры Наксоса. Когда Алекс заметил его, было уже поздно.

Никуда не денется, зло подумал Смолев и, пошатываясь, пошел вниз навстречу бледным Лили и Джеймсу.

В том месте, куда упало тело водолаза, по поверхности прозрачной воды расплывалось большое бурое пятно.

Мышеловка – отнюдь не изобретение наших дней. Как только общество изобрело полицию, полиция изобрела мышеловку.

Пронзительно громко взвыла «болгарка», выпустив целый сноп ослепительных искр, успевавших погаснуть, не долетая до пола. Сапер – сотрудник Интерпола – быстро срезал петли на старой двери, ведущей в хранилище музея, закрытой изнутри на засов. Пара движений тяжелой фомкой – и дверь сначала со стоном поддалась, а потом и вовсе тяжело вывернулась набок с жалобным скрипом. Проход в темный подвал, откуда явственно потянуло сыростью и гнилью, был свободен.

– За мной! – скомандовал Виктор Манн, одетый в защитный шлем и бронежилет, держа в руках пистолет с прикрепленным к нему тактическим фонарем.

За ним двинулся Алекс Смолев и еще трое оперативников, одетых по той же моде полицейского спецназа.

Шлем жал и давил Алексу на затылок, мешал обзору и вообще только раздражал. Бронежилет последней модели стягивал туловище и с непривычки сковывал движения. Но полковник Манн был непреклонен: или экипировка – или ты сидишь и ждешь в музее с инспектором Антонидисом из местной полиции, пока мы найдем сбежавшего смотрителя. Оставалось только развести руками: сидеть и дожидаться в пустом музее в компании инспектора было просто невозможно. Ни смотрителя, ни его помощницы обнаружить полиции пока не удалось.

Полчаса назад Алексу выдали запасной комплект, фонарь и помогли надеть защитное снаряжение.

И как они это носят в такую-то жару?

Надев бронежилет и каску, Смолев по старой армейской привычке несколько раз легонько подпрыгнул на месте: проверить – не звенит ли где чего, вызвав удивленные взгляды молодых оперативников.

Манн, наблюдая за ним, ухмыльнулся.

– Нормально выглядишь! Что ты распрыгался, попрыгунчик? Ребят моих перепугаешь, они второго сумасшедшего русского не переживут. Не за линию фронта собрался.

– Привычка – вторая натура, – улыбнулся Алекс. – А ребята твои не из пугливых. Ну что, с Богом?

– Значит так, капитан, на рожон не лезь, идешь за мной, не высовываешься, все понял? – враз посерьезнел полковник Интерпола. – Слышишь ты хреново, мой контуженный друг, так хоть смотри в оба. С Богом!

Лестница круто вела вниз, ступени были засыпаны пылью, но посередине была протоптана широкая тропка – по ней часто ходили. Старая догадка Смолева была верной. Они спустились ступеней на тридцать под землю, прежде чем слева открылся проход с арочным сводом. Здесь, на небольшой квадратной площадке следы пропадали.

Полковник Манн показал жестом «налево, по одному, вперед!», придерживая Смолева и пропуская молодых оперативников в открывшийся проход. Они прошли по коридору еще метров двадцать, прежде чем стены его расширились – и бойцы оказались в небольшой зале со сводчатым потолком. Яркие лучи тактических фонарей безрезультатно шарили по древним каменным стенам: в помещении ничего не было. Спертый воздух подземелья пах сыростью и гнилью. Никакого выхода, ни коридоров, ни дверей, – тупик. Похоже, что и вентиляция сюда не поступала.

Обманка, ложный аэродром, подумал Алекс.

– А, черти бы их драли, этих фокусников! – с досады выругался по-русски полковник Манн, вытащил рацию из кармана и что-то сказал в нее уже на греческом, потом повернулся к Алексу. – Сразу стоило догадаться! Этот подвал на новом плане только и остался. И слепому кроту понятно – пылищи на полу в сантиметр, здесь лет сто никто не ходил. Но куда делось все остальное?

– Должен быть ход, просто он замаскирован. Видимо, мы или прошли его, или не замечаем. Надо искать! – пожал плечами Смолев.

– Как искать прикажешь? Каждый камень простукивать будем? – поинтересовался Виктор. – Нет, брат, времени у нас на это нет. А вот и они, молодцы, оперативно!

Позади них, в дальнем конце коридора раздались торопливые шаги, приглушенные голоса, какое-то урчание, повизгивание и странные скребущие звуки.

– Пошли, Саша. Я предвидел нечто подобное, поэтому заранее кинолога вызвал из местного полицейского питомника. Здесь в порту у полиции отличные собачки есть, они нас всегда выручают. Ты бы видел, как они наркотики ищут – загляденье! Ладно, к делу. Возвращаемся. Начнем сначала, от дверей. Тут, похоже, нечего ловить! – Виктор мягко, но настойчиво подтолкнул Алекса к выходу.

Большая черная овчарка, послушная команде инструктора-кинолога из портовой полиции Наксоса – стройной и улыбчивой женщины лет тридцати пяти, в белоснежной полицейской форме, долго обнюхивала порог, потом уверенно потянула своего партнера вниз по лестнице и вдруг, вместо ожидаемого поворота налево, рванулась направо и, рыча, заскребла каменную стену.

Инструктор оттащила собаку, успокоила ее, дала ей кусочек лакомства и, недоуменно пожав плечами, показала полицейским на стену.

Стена была как стена. Гладко стесанный камень, уложенный на старинный раствор. Камню точно лет триста, а то и больше. Манн и Смолев долго стояли в растерянности, глядя на нее. Хотелось почесать в затылке, но чертов шлем не давал. Алекс все-таки решился, снял шлем и с облегчением выдохнул.

– Приехали, – конечная! Можно сворачивать операцию! – в сердцах произнес наконец полковник Интерпола, отсылая жестом кинолога с собакой наверх. – Он что, призрак замка Морисвилль, твой Панайотис Феодоракис, черти бы его драли? Ему и стены не преграда? Как он туда попадает? Превращается в туман и просачивается в щель? Ты не заметил, у него клыки обычного размера? А в зеркалах он отражается? А то у меня, как назло, ни святой воды с собой, ни пуль серебряных…