Эр Джейкобс - И вдруг тебя не стало

Дверь грузовика скрипнула, когда я распахнула ее. Я уложила Оливию внутрь, держа ключи в руке. В ушах звенело, легкие искали воздуха. Я потянулась за алкотестером. Слюна потекла по моей щеке, когда я отчаянно дула. Я повернула ключ, и двигатель с рычанием ожил. Я включила передачу, оглядываясь на берег озера, и направилась к подъездной дорожке, ведущей к дороге. Но, прежде чем я успела нажать на акселератор, в зеркале заднего вида я заметила какое-то движение.

Дверь со стороны водителя открылась, и вдруг Сильвер оказался рядом с нами. Его лицо, напряженное от бега, превратилось в маску искаженной ярости. Я протянула руку, чтобы блокировать его, но Сильвер кулаком ударил меня по левому боку, сильно ударил по плечу, а потом… по голове.

Горячее давление, боль.

Он снова опустил кулак, на этот раз схватив меня за шею. Я преградила ему путь, а когда он оттолкнул меня в сторону, схватилась за ручку переключателя. Его рука вцепилась в руль рядом с моей, потянула, развернула нас. Я нажала на акселератор.

Дверь со стороны водителя хлопала при каждом толчке. Я молилась, чтобы Сильвер ослабил хватку на руле, когда я ускорилась, направляясь навстречу забору.

Угол, под которым был виден огонь в зеркале заднего вида, начал меняться.

Левые шины потеряли сцепление на насыпи, когда грузовик, визжа, рванулся влево.

Мы покатились – мир неистово переворачивался. Я потянулась к Оливии.

Капот погрузился в озеро со звуком, похожим на удар волны о дамбу. Двигатель умоляюще зашипел и последовал за ним. Очень холодная вода, похожая на жидкую черноту, заполняла кабину машины со стороны водителя.

Девочкой я смотрела, как моя бабушка входит в реку. Мою голову держали под водой во время урока плавания. Я была подростком, сидящим на причале во время классных поездок. Я была девушкой, которая согласилась провести одну ночь на борту яхты.

И я чуть не утонула с ребенком на руках.

Это не должно было произойти. Я забила ногами, когда озерная вода заполнила мой рот. Мы все трое лежали боком на сиденьях. Пассажирская дверь была достаточно близко к поверхности, и мутный свет проникал через окно. Мои пальцы нащупали липкий руль, затем нажали кнопки, наконец ухватились и потянули за рычаг, который что-то выпустил. Послышался лязг, впереди поднялся рой крошечных пузырьков. Должно быть, распахнулся капот.

В течение нескольких секунд пространство для дыхания вверху кабины исчезло. Сильвер яростно метался подо мной, хватая сзади за рубашку, за пояс. Я пнула его, наступила на плечо и потянулась к дверной ручке с другой стороны, пытаясь обнять Оливию и толкнуть вверх, наружу, борясь с ощущением того, что я внезапно оказалась в ловушке, в окружении плотной воды.

Похоже, озеро, разбухшее от дождя, стремилось поглотить все. Кабина грузовика, казалось, ушла под землю, когда мы коснулись дна. Полосы света от пламени проникали через толщу воды, как наклонные бамбуковые стебли, уходящие в темноту. Я боролась с массой своей одежды, холодной, облепившей меня.

Я толкнула дверь, но мои легкие горели. Я теряла сознание.

Но в состоянии исступления даже потеря сознания не означает полной остановки. Ты уже не останавливаешься.

Ты действуешь, когда на это нет энергии. Ты делаешь невозможное.

Мои глаза напряглись. Очертания были едва заметны сквозь мрак. Я не могла увидеть свои руки. Поток воды подсказывал, что машина продолжала скользить глубже. Хватка Сильвера вокруг моей ноги соскользнула на лодыжку.

Мои руки шарили по краям дверей, пока я не нашла ручку, затем еще одну, мои легкие жарко пылали. Я нашла кусок пластика такой длины, какой ожидала, и почувствовала, как открылась дверь и то, что осталось от воздуха, устремилось к свету. Я оттолкнулась одной ногой от приборной панели.

Наверху появилась фигура, и Оливия поднялась из моих рук на поверхность. Боль исчезла – ее затмило полное отсутствие кислорода. В голове у меня прояснилось. Во мне больше не было дыхания.

Прошло несколько секунд. Сильвер ослабил хватку.

Затем чья-то рука сверху обхватила мое запястье и сильно дернула.

Мои глаза были закрыты, когда я поднялась навстречу лунному свету, пока я не обрела мир снова и не сделала яростный вздох.

Воздух.

Еще один вдох, потом еще один. Меня тащили, пока я не нашла опору, мои ботинки давили сначала грязь, потом известняк.

Я ползла по илу к берегу, сосредоточившись на двух силуэтах.

Ноги Оливии болтались. Ее голова безвольно болталась, волосы стали длиннее от воды и свисали, как скрученные коричневые лианы какого-то призрачного, ужасного дерева.

На дороге появились первые красные огни аварийных машин.

Я с трудом поднялась на ноги.

И как только я это сделала, Оливия дернулась, закашлялась и растерянно заморгала. Словно очнувшись ото сна, она посмотрела на человека, который только что вытащил ее из воды.

Вздрогнув, она спросила: «Паоло?»

Там, где подъездная дорожка пересекалась с дорогой, под странным углом стояла машина – компактная, американская, где-то двадцатилетней давности. Она, скорее, резко остановилась, а не припарковалась. В тусклом свете я увидела дымок от столкновения на ее капоте, а еще что одна из задних дверей была помята. Я повернулась и уставилась на поверхность воды, пытаясь найти признаки того, что Сильвер все еще преследует нас, но их не было – только ровное бульканье: то, что осталось от воздуха, пойманного в ловушку внутри грузовика, вырвалось наружу.

В конце подъездной дорожки вспыхнули красные огни. В секунды одетые в униформу работники «Скорой помощи» окружили Оливию, обернули ее в темно-синее одеяло. Она отвечала на их вопросы.

Я была уверена, что скоро появятся и первые синие огоньки.

Пламя окрасило крышу домика в красный цвет. Над головой плыли серые клочья облаков, словно следящие за происходящим.

Я подошла к призраку, который вытащил нас с Оливией из воды. Паоло стоял лицом к лесу. Я знала его, но… не знала. Только теперь я поняла, что никогда не знала его настоящего. Все это время он носил маску. И все же мое сердце загорелось любовью, когда я посмотрела на него, и я ненавидела себя за это. Это была меньшая любовь, но все же смерть и воскресение не стерли этого чувства.

Внутри меня открылась дверца, сквозь которую я мельком увидела все, что так долго сводило меня с ума, – как Паоло, должно быть, доплыл до берега, как нуждался во мне как свидетеле своего исчезновения, чтобы снять подозрения.

Как долго они с Сильвером были вместе.

Как чертовски долго.

Количество лжи, точнее и не назовешь, умножалось в моем сознании в геометрической прогрессии, чем дольше я думала об этом. Непостижимая, безграничная способность Сильвера двигаться вперед поражала. Он актерствовал, изображал неподдельное недоумение во время расследования смерти Паоло, а затем и Сэнди. Имел наглость выражать сочувствие. Сидел на похоронах – боже мой, – зная, что никто другой не знал, то и дело вытирая глаза дорогим носовым платком.