Ирина Кошман - Силки на лунных кроликов

Но женщина так и застыла, уставившись карими глазами в испуганные глаза Алисы.

– Кто эта девушка, Лев? Что за письмо ты мне прислал?

Профессор поднялся и подошел к бывшей жене. Он легонько взял ее за руки и попытался вытолкнуть к лестнице. Но она молниеносно вырвалась и отступила. Ничего не боясь, она подошла ближе и тут же зажмурилась. Неприятный тяжелый запах стоял в погребе. Когда-то здесь они хранили яблоки и соленья. Она, Даша, не любила спускаться сюда. И дочке запрещала.

Ведро с мочой, грязный матрас, грязные стены. Всё выглядело так, будто здесь ютились бездомные.

– Я всё объясню, Даша. Эту девочку выгнали. Из дома…

Даша подошла ближе к Алисе. Девочка вжалась в матрас, будто хотела раствориться в нем. Видеть другого человека было настоящим волшебством. Так страшно и трепетно.

– Нет, – прошептала женщина. – Я знаю, кто ты. Я точно знаю, кто ты.

– Эту девочку выгнали.

Зачем ты лжешь? Зачем ты лжешь?..

– Знаешь, – сказала женщина, – несколько лет назад мне звонила наша… Твоя соседка. Она сказала, что видела у тебя дома девочку в одеяле. Несла какую-то ахинею. И знаешь, что? Я ее послала ко всем чертям! Я подумала: ну, может быть, у тебя кто-то появился. Это не мое дело. Подумала, что она снова портит тебе жизнь… Но она говорила правду.

– Что?

– Это та самая девочка, разве нет? Ты написал мне в письме.

– О чем ты? Ты бредишь?

Испарина на лбу профессора говорила об обратном.

– Девочка, которая пропала в соседней деревне. Это же она!

– Ты спятила!

– Как тебя зовут? – спросила Даша, обернувшись к девочке. Она не ответила, а только зажмурилась, как будто мир мог исчезнуть, если закрыть глаза.

– Алиса ее зовут! Алиса! Не Женя!

– Не Женя… – женщина немного улыбнулась. – Надо же. А я и не помнила имени той девочки. Сколько времени ты здесь, Алиса? Скажи мне.

Женщина присела на корточки.

– Папа, папа, папа, – затараторила девочка.

– Папа? Ты называешь его папой? Значит, очень долго. – Даша обернулась к бывшему мужу. Тот был бледен, как айсберг. – Сколько лет, Лев? У тебя поехала крыша тогда. Я должна была это понять.

– Это не она! Это другая!

– В каком году это произошло? Я читала все новости. Я следила за всем. Я искала ее вместе с другими волонтерами. Ее лицо навсегда застыло в моей памяти. Никогда не забуду ее. Потому что знаю, как это, когда теряешь ребенка. Но моего было не вернуть. А та девочка с фотографии. Никогда не забуду ее взгляд. Взгляд!

Она снова повернулась к Алисе и улыбнулась самой своей искренней улыбкой. И волна обиды накрыла Алису. Не злости, не страха, а обиды. Обиды за то, что человек всегда мог прийти сюда, но никогда не приходил.

– Я заберу тебя, хорошо? – спросила женщина.

– Нет! – закричал профессор и обрушился на нее сзади, сжав горло рукой.

Алиса в ужасе отшатнулась. Женщина пыталась вырваться, брыкалась, но не могла издать ни звука. Лицо ее покраснело. Ей было плохо. Плохо. Папа делал женщине плохо. Плохой. Папа плохой.

– Папа, отпусти! – Алиса подбежала и схватила его за руку, попыталась вырвать женщину из его крепких рук, но не смогла. Не хватало силы.

Профессор дернулся и оттолкнул девочку. И чувство гнева снова захлестнуло девочку.

Ненавижу тебя. Ненавижу тебя. Ненавижу!

Женщина всё еще пыталась вырваться, но ничего не выходило. Ей было плохо. Очень плохо.

Девочка обернулась по сторонам. Сейчас она будто бы видела свою нору впервые. Здесь не было ничего. Пустота. Грязные стены и вонь. Она быстро поднялась по ступенькам, не думая ни секунды. В гараже было сумрачно, а на выходе – дневной свет. Ящик с инструментами был открыт. Она взяла большой тяжелый стальной ключ и вбежала в погреб. Женщина теперь стояла на коленях, и папа душил ее! Душил!

– Папа, отпусти! – Алиса замахнулась ключом, как будто предупреждала его. Но он не видел этого и продолжал душить женщину. Ее ноги обмякли.

И тогда Алиса опустила тяжелый ключ ему на голову. Его хватка ослабла. Он пошатнулся и рухнул на пол. Женщина тоже упала и застонала, гулко вобрала в себя воздух, ощутив жжение в легких. Затем она начала истошно кашлять.

Алиса так и стояла с тяжелым ключом в руках.

– Папа, – прошептала она.

Папа лежал на полу, из головы шла кровь. Прошло примерно десять минут. Она ждала. Ждала, что папа встанет. Но встала женщина. Она была бледной, а глаза красными. Женщина посмотрела на тело рядом, а затем на Алису. И снова на тело.

– Уходи, – прохрипела Даша.

Слово это не значило для Алисы ничего. Она ждала, когда встанет папа.

– Ты можешь теперь идти, ты свободна, понимаешь?

Она не понимала.

– Папа не разрешает, – сказала Алиса. – Мне нельзя выходить.

– Господи, – прошептала Даша. – Что же он сделал с тобой?

Она огляделась вокруг. Подползла к телу бывшего мужа и пощупала его пульс. Пульса не было. Адреналин снова ударил ей в голову. Он мертв.

– Он уже не встанет, – сказала женщина.

– Папа! – Алиса бросилась к профессору и начала трясти его.

Крови было много, слишком много.

Ты его убила. Убила его.

– Я останусь здесь, с ним, – Алиса заплакала.

Женщина дотронулась до ее плеча.

– Нельзя больше оставаться здесь. Ты погибнешь.

– Меня убьет солнце.

Вот оно что. Неужели столько лет она просидела здесь?

– Я помогу тебе. Твой папа останется здесь. Он будет здесь ждать тебя, хорошо?

Алиса знала, что он мертв. Она знала, что такое смерть. Она знала, что такое кровь. И когда она занесла над ним ключ, неужели не знала, что этим закончится? Знала. Она хотела. Хотела этого.

И женщина накрыла ее одеялом и вывела. Теперь нужно было решить, как спасти ее и себя. Она взяла ключ от погреба из кармана бывшего мужа и заперла нору.

– Тебе нельзя брать этот ключ с собой.

Они вышли из гаража. Но что-то нужно было забрать! Мальчик всё еще в пузыре!

– Я положу ключ под камень, сюда.

Девочка не видела, потому что была накрыта одеялом. Несколько камней, как украшения для клумбы, лежали возле крыльца. Женщина положила ключ под один камень.

– Ты никому не должна говорить обо мне и о том, что ты сделала с папой, хорошо?

Женщина завела девочку в дом. Нужно было сделать вид, что девочка сбежала из плена. Она раздела ее, связала ей руки…

На кухне лежал пакет.

Я Женя Малько…

Вернешься домой – ключ под камнем…

Ей снова связали руки. Она вырывалась. На этот раз вырывалась.

Ее привели в церковь. Здесь было удушающе тихо. Она никогда не была в таком месте, и оно было страшнее любой психбольницы. Оно было страшнее одеяла, в которое ее укутывали для перерождения. Здесь было слишком много пространства. И слишком мало воздуха.