Ирина Кошман - Силки на лунных кроликов

Она закрыла лицо ладонями и горько заплакала. И что-то сильно сжалось в груди у Алисы, тошнота подкатила к самому горлу. Она подошла к матери и легонько коснулась ее плеча. Женщина встрепенулась, но не отшатнулась.

– Мне было бы лучше остаться там… – сказала Алиса. Катерина подняла на девочку красные мокрые глаза и посмотрела вопросительно. – Я не понимаю, чего от меня хотят люди. В книгах они пишут, что нужно любить, прощать, быть милосердным. Но в жизни все хотят, чтобы я испытывала ненависть. Чтобы я злилась. Требуют, чтобы я злилась на него. Но я не могу. Я пробовала. Но не могу.

– Он украл тебя. Похитил! Как ты не понимаешь?

– Я понимаю. И я его прощаю. Но ты не можешь этого мне простить.

Вдалеке послышался вой сирен. Катерина вскочила с места, ее глаза наполнились ужасом. Она вдруг вспомнила, что здесь, помимо них двоих, есть еще кто-то. Пленник, которого она держала в землянке десять лет. Человек, мужчина с Малиновой улицы, которого долго никто не искал. Его дом конфисковало государство, и теперь в нем жили другие люди. Человек, который раздавал детям конфеты. «Лунная соната». Человек, которого никто не понимал. И когда он исчез, все окрестные родители вздохнули с облегчением. Хороший человек. Плохой человек.

– Ты и правда вызвала?..

– Нет, – призналась Алиса. – Я отправила свое местоположение майору.

Катерина часто задышала, словно была на грани высшего удовольствия. Или смерти.

– Что еще ты ему рассказала?

– Всё. И он попросил меня просто ждать. Просто ждать.

Кролики больше не плясали у ног Алисы. Они отдалялись, унося с собой память о боли. Их маленькие красные глазки последний раз взглянули на девочку. Маленькие носы перестали хватать воздух. Кролики спрятались в лесной чаще и больше никогда не возвращались.

И ведьмы больше нет…

– Я покажу тебе, где ключ, – сказала Алиса, когда увидела майора в тот день.

– Какой? Какой ключ?

– Под камнем. Там плохо пахнет, как и здесь, – она указала на землянку, из которой выносили пленника.

Мышцы его так сильно атрофировались, что он не мог ходить. Не мог говорить и едва ли мог сам дышать. За все годы работы майор не видел такого, и чувствовал нараставшую тяжесть в груди. Только бы не сердечный приступ. Не сейчас, когда случилось такое.

Они сели в машину. Рядом с Алисой на сиденье уселась маленькая девочка в желтом платьице. Она покажет, где дом. Ведь всё это время Алиса знала, где дом.

Улица Лесная, дом тридцать восемь… Маленький одноэтажный дом, скрытый в тени высоких деревьев. Девичий виноград на стене между крыльцом и гаражом. Там давно никто не бывал.

Они въехали в соседнюю деревню. За ними следовало несколько милицейских машин, но без мигалок и сирены. Тихо. Девочка в желтом платьице указала пальчиком на поворот.

Мы сбежали как-то, помнишь?..

– Помню, – ответила Алиса вслух.

Павел покосился на нее, но ничего не сказал.

Улица шла вдоль лесного массива. Чудесное место. Тихое место, скрытое от посторонних глаз.

Пусть притормозит. Вот за этими высокими деревьями…

Машины остановились. Алиса закрыла глаза и вжалась в сиденье. Она мысленно искала ту волшебную дверь, за которой могла бы спрятаться. Но дверь была заперта. Теперь она одна. В холодной пустой комнате.

Сейчас он выйдет и улыбнется. Раскроет руки для объятий. Вот только Алиса не пойдет навстречу.

Ты лгал. Всё это время ты лгал.

Соседка вышла на шум. Та самая, что видела детские ноги с накрашенными ногтями. Она сказала, что соседа не видно уже много месяцев. Машина на месте, но не в гараже, а на подъездной дорожке.

– Его бывшая жена сказала, что он вышел на пенсию и уехал к дальним родственникам, – она пожала плечами. – Вот я и не волновалась.

– Папа никуда не уехал.

Женщина оторопела и уставилась на девушку, которую много раз видела в новостях.

– Папа? Какой папа? – спросила она.

Девочка решительным шагом направилась к крыльцу, отодвинула тяжелый камень и подняла что-то с земли. Отряхнула и пристально посмотрела. Затем протянула предмет Павлу.

Гнев покинул ее тело, как злой дух, которого пытались из нее изгнать этим утром. Но всё казалось таким далеким. Таким нереальным.

Она вошла в гараж, сердце затрепетало. Послышался странный запах. Здесь всегда стоял тяжелый дух. Но это был другой запах.

Папа, я вернулась! Папочка!..

Девочка присела, руки дрожали, она никак не могла попасть в замочную скважину. Майор, сдерживая боль в груди, присел на колено и взял ключ. Руки у Алисы были ледяными, как у мертвеца.

Павел повернул ключ в замке. Он знал этот запах. Он чувствовал его не раз в своей жизни. И когда крышку погреба открыли, все люди, находившиеся рядом, зажали носы и рты руками. Все. Но не Алиса. Будто для нее это был самый привычный запах в мире. Она рванула вниз по лестнице в пространство, наполненное темнотой и запахом смерти. Ее силуэт скрылся под землей. Одна мысль почему-то пронеслась в голове майора: он больше никогда не увидит ее. Она просто была сном, его выдумкой. Но ее голос заставил эти мысли рассеяться:

– Папа! Папа!

Павел попросил фонарик. Люди в форме мешкали, словно не хотели делать свою работу. И тогда майор плюнул и достал смартфон. Мужчина спустился вслед за Алисой, борясь с тошнотой. Здесь, очевидно, была плохая вентиляция, запах никуда не уходил, оседая на бетонных стенах. Фонарик смартфона открыл ужасную картину. Маленькая нора со стеллажами, уставленными книгами, красками и игрушками. У дальней стены – ведро. Его пленница использовала вместо туалета. Грязный матрас. Весь в пятнах. Остатки еды, гниль и плесень.

Труп мужчины, частично разложившийся, не поверг майора в шок. Он видел их не раз за годы своей работы. Алиса стояла над телом и смотрела на него, как завороженная. Будто под гипнозом. А затем она подняла глаза и посмотрела на Павла.

– Он упал.

Майор, нахмурившись, пристально посмотрел на Алису. Хотел спросить, но тут же внезапно всё понял. Он должен слушать, что она говорит. И верить ей безоговорочно. Просто верить в каждое ее слово. Сейчас здесь нет другой правды, кроме ее лжи. Нет.

– Он спускался по лестнице и упал, – добавила Алиса.

Майор одобрительно покачал головой.

Алиса сделала шаг назад и опустилась на колени возле матраса, сунула руку под подушку и что-то достала. Что-то скомканное, похожее на тряпку. Старый журнал. Журнал о мальчике в пузыре.

– Я должна была выпустить его. Должна была, – сказала Алиса.

Майор сел рядом с девочкой. Было трудно дышать.

Профессор университета. Уважаемый тихий человек. Двенадцать лет. Двенадцать лет хранил страшную тайну. И она была так близко. Всего в каких-то шести или десяти километрах от родного дома.