Роман Канушкин - Телефонист [litres]

– Патовая ситуация, – заметил он. – Точнее, цугцванг. Ну, и что будем делать?!

Холодок… Он практически повторил слова Форели. Ванга шмыгнула носом и тоже пошевелилась.

– Игорь, ты… – изумление, оказывается, всё-таки не покинуло её: она видела его каким угодно, мужчину, которого собиралась бросить, но Игорь и оружие всё же не укладывались в голове, как и многое другое сегодня не укладывалось в голове и сердце; и Ванга, лишь указав стволом на очевидную вещь, произнесла: – Глушитель?

– Спокойно, дорогая. Сейчас лучше всем поспокойней.

– Ты многого не знаешь о нём, – ровно произнёс Сухов. – Спецподразделение. Секретное. Бывший офицер.

– Неплохо, следак Сухов, знаешь свою работу, – похвалил Игорь Рутберг, усмехнулся и подмигнул им. – Не бывает бывших.

– Ты – бывший, – холодно, но без угрозы сказал Сухов.

– Кэтрин, дорогая моя, ты станешь в меня стрелять?

– Если понадобится, – сказала Ванга.

– А я нет! Даже если понадобится, вот в чём между нами разница. Там, в доме, Дюба, да?

Ванга быстро кивнула.

– Вот куда он пропал, – понял Игорь Рутберг. – Дюба, тёзка… Он исчез с камер наблюдения, когда шёл к реке. Теперь ясно, – вздохнул. – Я скажу вам, что будет: возможно, Ванга ещё и успеет меня зацепить, хотя вряд ли, но для тебя, следак Сухов, при всём уважении, – без шансов. Я буду быстрее. Подумай об этом и о дочери, которую пришёл забирать.

На мгновение дыхание Сухова застыло, и указательный палец чуть теснее прижался к спусковому крючку.

– Тс-с-с, следи за пальчиками, – насмешливо напомнил ему Игорь Рутберг. – Очень-очень спокойно.

– Где девочка? – быстро произнесла Ванга.

– Здесь. С ней всё в порядке, – немедленно отозвался Игорь Рутберг, не сводя взгляда с Сухова; кивнул, вроде как даже с одобрением, Ванге. – Не сделайте её сейчас сиротой.

Сухов помедлил. Он видел, с какой скоростью в руках Рутберга появился ствол. Даже если Сухов успеет открыть огонь первым, ему не избежать ответного выстрела.

«Ксюха», – подумал он. И спросил:

– Что ты предлагаешь?

(Ксюха, ты здесь, рядом)

– Сделку с дьяволом, – снова усмехнулся Игорь Рутберг. Сухов видел, как в его глазах пляшут огоньки.

Ванга увидела кое-что другое. Не только то, как все камеры видеонаблюдения развернулись и смотрят на них. Ещё кое-что. Сумела различить за распахнутыми настежь дверьми в прохладной темноте дома.

Женщина, прозванная с лёгкой руки писателя Форели «Мадам», стояла над постелью своей спящей сестры и задумчиво изучала её разбитое лицо.

– Криворотыйкрючконос, – пробормотала она.

Брат не пожалел на разноцветного ангела её лекарства, и теперь она крепко спит. Мадам повела носом – какая уродина! Эта спящая принцесса насквозь пропитана тьмой, притащила с собой своего прихвостня, и из-за неё теперь всё разрушится. Уродина, такая же мерзкая давалка, как и эта ноющая похотливая сучка! Все давалки одинаковы. Но теперь она найдёт на них управу, и брат больше не остановит её. Давно надо было! Тогда она послушала брата, но теперь ей придётся защитить и его. Потому что криворотыйкрючконос здесь, в доме, весь дом стал им, и он привёл с собой прихвостней, которые угрожают во дворе брату.

– А я предупреждала, предупреждала же, – с сонной отстранённостью пробормотала Мадам. – Предупреждала…

Она защитит брата так же, как и всю жизнь защищала эту похотливую сучку, она сделает это для него. И дом тогда подпалила не наша, как думали некоторые, ноющая мамаша, у которой там вроде бы с горя крыша поехала, вроде как-то так… Бедняжка, брат любил её. Но теперь она защитит всех!

– Криворотыйкрючконос, – мадам коснулась разбитой припухшей Ольгиной губы, в её изучающем взгляде мелькнуло что-то новое, какой-то дремучий интерес.

Защитит! Только она сделает это не здесь. А на глазах брата. Чтоб он увидел, как она старается для него.

Мадам стащила за ноги Ольгу с кровати. Ударившись с глухим стуком об пол головой, та застонала, но не проснулась. Уродина даже ничего не почувствует, но надо торопиться. Больше не заботясь о том, что она, возможно, сломает спящей Ольге шею, Мадам потянула её волоком по лестнице вниз.

Она сделает это для него. На глазах брата Мадам задушит криворотокгокрючконоса.

– Игорь, – произнесла Ванга.

– Тс-с, тихо, спокойно, и все останутся живы. Вы сейчас сможете отсюда уйти и забрать девочку. Или примерить на себя медальки, что поймали Телефониста. Только вряд ли вы их получите. Ну как?

Сухов молчал.

– Ну как, что ты выберешь? – настойчиво поинтересовался Игорь Рутберг, но теперь он обращался только к Сухову. – Счастливую жизнь дочери или служебный долг?! Хотя, – усмехнулся, – ты ведь здесь не из-за мусорского долга, верно?

Сухов вдруг почувствовал, каким тяжёлым стало оружие в его руках и какое оно холодное.

– И ничего не было? – произнёс Сухов. Теперь в его глазах плавал этот масляный огонёк.

– Я понимаю, жить с этим будет трудно. Но ведь жить, – резонно заметил Игорь Рутберг. – Вас отстранили от дела, герои… Девочка даже не поймёт, где находилась. Всё остальное – детали. И много-много счастливых лет впереди.

И тогда Сухов удивил его – он улыбнулся:

– Да я не об этом. Ты-то куда денешься?!

Игорь Рутберг оценил такое ведение дел, кивнул:

– Ты лучше о себе подумай! А я о себе позабочусь. Но для этого надо положить оружие. Ну, как, Сухов?

– Игорь, но ведь ты был со мной! – не выдержала Ванга. – В тот вечер, когда…

– Две свечи? – теперь он с улыбкой кивнул Вангиной реплике, однако не сводя взгляда с Сухова. – Интернет вещей, дорогая моя, я не раз тебе говорил. Я видел, что ты ужинаешь напротив, твой телефон подсказал, и включил свет. Только меня не было в нашем гнёздышке на Фрунзенской. Элементарно, Ватсон, прости, что передразниваю: ты собиралась меня бросить, я знал, что не прибежишь сразу, по первому зову. И пришёл туда за несколько минут до тебя. По первому нет, но всё равно прибежишь – такова твоя природа. Ещё я видел, как ты стояла на мосту, пудрила мозг какому-то парню – романтическое свидание… Возможно, стихи. И всё не решалась, что выбрать. Но в итоге-то прибежала всё равно ко мне. Природа… И я не осуждаю тебя за это. Видишь, следак Сухов, ты тоже многого о ней не знаешь.

– Мерзавец, – глухо и жёстко выдавила Ванга. Её лицо покраснело, как от пощёчины. Но она не стала смотреть на Сухова. И снова покосилась в темноту дома.

– Не осуждаю никого из вас. Так вам ли осуждать меня? Все те женщины пошли со мной сами. И умерли в момент наслаждения, получив то, чего хотели. Не утверждаю, что прямо осчастливил их, не как в книжках Форели, но где-то похоже. Ну, Сухов, чего решил?

– Заманчиво, – произнёс Сухов.

Периферийное зрение: Ванга видит что-то. Сухов не знает, что именно, ему достаточно скосить взгляд, и Рутберг тут же этим воспользуется, а следующей будет Ванга. Рутберг врёт, в неё он тоже будет стрелять, теперь уже будет. Но она что-то видит. Дюба? Кто-то ещё?! Пространство становится ещё более наэлектризованным. И Сухов не ошибся.