Катажина Бонда - Очкарик

— Фамилии.

Сташек посмотрел на руку, которая приподняла его над полом.

— Я на вашей стороне, — гордо заявил он. Теперь он уже чувствовал себя намного увереннее, потому что видел, что его слова упали на благодатную почву. — Те трое должны быть наказаны. А для предателей родины наказание одно. Смерть.

Бурый отпустил Галчинского.

— Те трое — это братья Леонид и Степан Пиресы из Залешан, мои соседи, и старший Нестерук из Залусского. Особо опасен Миколай Нестерук. — Сташек дотронулся до ран на лице. — Это его работа. Он подстрекает народ против вас. Такие, как он, хотят присоединить эту землю к Советам. Говорят, что он убивал ваших солдат. Молодой, но вся деревня его боится. Если надо, я могу показать, где он живет. Только католиков не троньте. Нас там немного, всего пять семей. Мы все молимся за вас. Всегда пустим переночевать, накормим.

— Что ты хочешь за услугу? — Бурый всматривался в Сташека. Все выглядело слишком просто. Они уже несколько месяцев искали убийц. Никто ничего не видел, никто никого не подозревал. А тут вдруг появляется этот доноситель. Да еще и именно сегодня. В такой важный для страны момент. Райе чувствовал подвох. Он засмеялся. — Денег у нас нет.

— Разве что патронами рассчитаемся, — вторил ему его заместитель, Акула.

Парень подернул плечами.

— Я говорю правду. Думаете, я бы рисковал, приходя сюда, если бы меня зло не брало на этих белорусов? — заверил он. — Я хочу лишь справедливости. Жить здесь спокойно. Мы с матерью в землянке ютимся. И чтобы костёл восстановили. Польша — для поляков, — закончил он.

Бурый похлопал парня по спине.

— Раз уж ты такой вояка, пойдешь с нами. Хлопцы, подучите Степку. — Он подтолкнул его в сторону солдат. — Нравится кличка?

Раздался громкий смех. Сташек ожидал другого.

— Но мне надо возвращаться, — пытался возражать он. — Мать одна осталась.

Бурый подошел к нему и очень спокойно заявил:

— Нам как раз нужен проводник.

— Поздравляю, — присоединился Лупашка. — Ты принят в отряд.

Потом сел на коня и повернулся к Бурому:

— Сегодня очень важный для страны день. Ты командуешь. Смотри мне, без особого буйства.

Разведчик зашагал первым. Молот, Железный и остальные — следом.

— Ну, Степка. — Бурый улыбнулся. Вынул фляжку и разрешил Сташеку глотнуть спирта. — Покажешь мне этих сволочей. Если это они, то так и быть, отпущу тебя. Останешься в живых. Кажется, у нас общее дело. Надо этих кацапов наказать.

Он повернулся к своим людям:

— Свяжите его.

Василь продрог до костей. Когда прозвучала команда ехать на шарварок, он был одет как попало и пошел в чем стоял, лишь бы поскорее оттрубить утомительную повинность. Он взял короткий кожух, более удобный для работы в лесу, и теперь многое бы отдал за дополнительную фуфайку. Почти всю ночь он просидел с другими мужиками на куче бревен, которые давно уже нужно было разгрузить у школы в Орлово. Их осталось тридцать человек. Двадцать возниц из его деревни, семеро из других неподалеку. Он видел их в церкви. Все мечтали лишь о том, чтобы банда отпустила их. Они неохотно выполняли приказы, ругаясь про себя. Двадцати католикам, которые пошли за бригадой Бурого, повезло меньше. Большинство из них не вернется, подумал Василь. Залусский не собирался геройствовать. У него была земля, жена, дочь и еще один ребенок вот-вот родится. Ему было ради кого жить.

Увидев рядом со своими выстеленными изнутри газетами валенками начищенные военные ботинки, он даже не поднял головы. Солдат был в полном обмундировании, вооруженный. Только звук перезарядки винтовки и дуло на высоте глаз заставили Василя вскочить по стойке смирно. Конвоиру не надо было ничего говорить. По его мине крестьянин догадался, что наконец пришли распоряжения. Он даже обрадовался. Может, их скоро отпустят.

Затемно Бурый с бригадой двинулся в Хайнувку. Вдалеке время от времени все еще слышались выстрелы. Из обрывков разговоров солдат Василь догадался, что бригада Раиса потерпела поражение. У Красной армии было несколько вагонов боеприпасов и подавляющий перевес в численности. Менее получаса назад до лагеря добрался раненый солдат. Он едва успел передать сведения, прежде чем испустил дух. Таким образом, все узнали, каким был финал стычки польских партизан с отступающими красноармейцами. Службы безопасности вовремя получили сообщение о готовящемся нападении. Для отражения атаки были привлечены гражданские жители Хайнувки, силы милиции и секретных агентов. Бурому оказали уверенное сопротивление. Польские вооруженные силы были разгромлены в пух и прах. Половина людей Раиса погибла. Остальные ранены. Лишь несколько офицеров скрылись в лесу в ожидании подкрепления, прибывшего слишком поздно.

Бурый распорядился срочно разворачиваться. Возницы должны были двинуться по окружной дороге через лес в Хайнувку и там подобрать оставшуюся часть армии. Некоторые радовались поражению партизан, рассчитывая на быстрое избавление от них. Но Василь подслушал разговор конвоира с раненым и уже знал, что за Бурым нет погони. Похоже было, что никто их не ищет. Он не стал пока делиться плохой новостью с сотоварищами, решив сбежать при первой же возможности. Но пока дело было плохо. Бурый со своей бригадой абсолютно беспрепятственно шел от деревни к деревне, грабя и поджигая очередные дома. Никакой поддержки со стороны армии, милиции и секретных агентов. Для них, мирных жителей, это означало лишь одно — скорая смерть.

— Ты знаешь этот лес? — обратился к Василю конвоир.

Крестьянин смотрел в лицо ребенка, одетого в мундир, и размышлял, как долго этот юнец протянет на фронте. Он должен учиться, встречаться с девчонками, ходить на танцы. Для вояки он был слишком молодой и субтильный. А сейчас ко всему прочему он еще и панически боялся попасться. А то, что их всех возьмут и приговорят к смерти, — было совершенно точно. Как только службы безопасности найдут банду, они показательно повесят их на первом же суку. Даже если бандитам удастся выбраться из пущи, их ждет военный трибунал. Ему стало жалко поляка. Он кивнул.

— Поедешь первым, — приказал солдат. — Через несколько минут они должны быть у плакучей ивы, на развилке. Знаешь?

Василь глядел на него из-под шапки, покрывшейся инеем. Не реагировал.

— По-польски не понимаешь, кацап? — взбесился партизан и ударил Василя прикладом по лицу.

Это случилось так быстро, что крестьянин не успел увернуться. Он был заторможен от голода, холода и недосыпа. Во рту появился соленый вкус крови, несколько зубов было выбито. Староста упал на спину. Это лишь разохотило вояку. Он бил беззащитного Василя подкованными офицерскими ботинками, отчаянно стараясь замаскировать свой страх. Пострадавший с трудом поднялся, не теряя равновесия от очередного удара. Остальные равнодушно наблюдали за сценой. Ни один из них не хотел разделить судьбу Залусского. Никто не встал на его защиту.