Лили Сен-Жермен - Пугливая

Ухмыляясь, Рэй убирает руку и вытаскивает из джинсов мобильный. Он набирает номер, подносит телефон к уху и, гримасничая, изучает мое лицо. Его развлекает мой страх. Он… как бы это сказать? Ликует. Думает, что выиграл, но я даже не знаю, в какую игру мы играем. Я слышу на другом конце телефона голос, и правда, кто бы еще это мог быть?

— Тебе лучше вернуться домой, братишка, — говорит Рэй Дэймону. — Я нашел твою девушку. Думаю, она хочет кое-что рассказать тебе о том, кто засовывал в нее свой член.

Дэймон говорит что-то, что отвлекает Рэя. Я понимаю это по тому, как стекленеют его глаза, и он слегка от меня отворачивается. Я в ловушке у двери, но если мне удастся прошмыгнуть мимо него, то я смогу убежать на кухню.

Рэй заканчивает разговор. Черт.

На кухне есть острые предметы. Ножи.

Блядь. Чем бы все это ни закончилось, будет кровь.

Я как можно сильнее бью Рэя в пах. У него эрекция. Думаю, мне не стоит удивляться. Все это возбуждение от того, что он прижал меня в собственном доме без Дэймона, который мог бы его остановить. Рэй сгибается пополам и стонет.

— Ты чертова сука! — роняя телефон, рычит он.

Он вытягивает руку, чтобы меня поймать, но я вырываюсь из его хватки, изо всех сил толкнув его локтем в бок.

Я бегу на кухню, плечо пульсирует, мозг вопит.

«Нож! Нож?»

Нож. Я отыскиваю самый острый в доме клинок, которым случайно порезалась, когда к нам приходил Крис, и размахиваю им перед собой. Рэй бросается на меня, дробовик по-прежнему у него в руке, направлен в пол.

Если бы я только могла забрать у него пушку.

Если бы только могла добраться до пушки.

Если б только могла.

«Блядь».

— Отдай мне это, — протягивая руку, говорит мне Рэй, словно я какой-нибудь вздорный ребенок, стащивший после обеда лишнюю порцию шоколадного мороженого.

Я делаю вид, что сдаюсь и, ослабив запястье, отдаю нож Рэю. Посмеиваясь, он приближается ко мне на расстояние удара и протягивает руку.

Я не отдаю ему нож. Я со всей силы вспарываю ему ладонь.

«Пошел ты на хер, придурок. Как будто я отдам тебе свое единственное оружие».

Рэй рычит, его лицо становится красным, как свёкла.

— Бллляяяядь! — бесится он, брызжа на меня слюной.

Я отступаю, но недостаточно быстро. Рэй больше-сильнее-быстрее меня, и его окровавленная рука уже так крепко сжимает мне запястье, что, похоже, у меня сейчас треснет кость. Запястье пронзает мучительная боль, и я, судорожно хватая ртом воздух, борюсь с цепкой хваткой Рэя. Боль острая, жгучая, она обагрена кровью, льющейся по всей моей руке из глубокой раны Рэя.

— Ты, блядь, меня порезала?! — бесится он.

Нож с грохотом падает на пол, и он отпускает мое вывернутое запястье. Я разворачиваюсь, чтобы убежать, но в этот момент он вскидывает над моей головой приклад дробовика. Я чувствую сильный удар по затылку, и мне в волосы начинает просачиваться липкое тепло. Мир вокруг расплывается и шипит, но для меня это почти облегчение. Я опускаюсь на четвереньки, словно молюсь этому нависающему надо мной кровожадному Богу. Пытаюсь отползти, но мое зрение сужается до маленьких точек, и глаза начинает заволакивать черная дымка. Рэй пинает меня по ребрам, так сильно, что я падаю на спину. Переступив через меня, он удерживает меня на месте, и сквозь ткань джинсов я ощущаю тепло от его кожаных ботинок. Он все, что я вижу своим тоннельным зрением. Рэй. Он больше не улыбается.

«Что он со мной сделает?»

— Так вот, где ты была, — удивляется Рэй, держа в руке игрушечную машинку и покручивая кончиком пальца ее колесики. — На экскурсии. Похоже, ты прихватила сувениры.

Я гляжу на утонувшую в его большой ладони машинку. Снизу на ней нацарапаны корявые буквы. Они слишком далеко от меня, чтобы их прочитать, но я и так знаю, что там написано.

«ДЭНИЕЛ».

Открыв глаза, я чувствую в голове такую резкую боль, что меня слегка мутит. Но я на спине, и желчи больше некуда деваться. Поэтому я проглатываю её обратно. Она обжигает мне горло.

Мне холодно. У меня болят руки, они связаны у меня над головой, и когда я пытаюсь ими пошевелить, ничего не происходит. Я снова дергаю, уже сильнее.

«Блядь».

Я привязана к столу, но хуже всего то, что под столом проходит веревка или что-то не менее крепкое, что тянется от запястий к каждой из моих лодыжек. Когда я двигаю запястьями, затягивается веревка вокруг лодыжек. А если пытаюсь оторвать от ножек стола свои ноги, то крепче завязывается веревка на запястьях.

Я дергаю за веревки, кручу и так, и эдак, но это бесполезно. Каждый рывок только туже их затягивает. Я связана и полностью обездвижена, словно приготовленная на День Благодарения жареная индейка. На холодильнике стоит собранная Дэймоном коллекция игрушек с качающимися головами. Предметы коллекционирования все как один насмехаются надо мной своими неестественно большими глазами, фальшивыми улыбками, глупой иронией.

Краем глаза я замечаю Рэя. Повернув голову, я вижу, как он садится на стул и рывком придвигается ко мне.

— Ты меня здорово задела, — глядя на ладонь, бормочет он. — Ты грёбаная сука, тебе это известно?

Он смеется, но потом его смех переходит в бешенство. Он протягивает руку и прижимает к моему рту свою истекающую кровью ладонь. Не успеваю я сжать губы, как мне в рот попадает теплая кровь. Вкус такой, словно я лизнула пепельницу, полную грязи и старых медяков. Меня тошнит, Рэй впивается ногтями мне в щеки, и я пытаюсь вывернуться из-под его руки.

— Что, понравилось? — рявкает он и резко встает, от чего позади него с грохотом падает стул. — Ты сумасшедшая сука. Это твоя вина. Твоя вина.

Сменив хватку, он зажимает мне ноздри и одновременно прикрывает рот. Я судорожно дышу ему в руку, герметично запечатавшую мне лицо, пытаюсь отыскать воздух там, где его нет.

— Хочешь, чтобы я убрал ладонь? — спрашивает он.

Его темные глаза совершенно безумные, зрачки расширенные. Когда я смотрю в эти огромные, пустые, полуночно-черные зрачки, мне кажется, что я вглядываюсь в саму преисподнюю.

Я неистово киваю, умоляя глазами.

«Пожалуйста, дай мне вздохнуть».

Он еще сильнее прижимает руку, глубже впиваясь в меня ногтями. Словно мне пытается содрать лицо медведь. Он терпеливо ждет, глядя, как я борюсь с его хваткой, как начинаю бесконтрольно и отчаянно содрогаться всем телом, желая лишь глотка кислорода. Комната начинает вращаться, в глазах темнеет.

Если я снова отключусь, то не знаю, очнусь ли снова. Может, я просто умру. Может, вот и всё.

Мне не хочется умирать вот так. Не здесь. Не сейчас. Не с Рэем.

В груди начинают пульсировать легкие. Я, наверное, похожа на выброшенную из воды и задыхающуюся на воздухе рыбу с раздувающимися жабрами.