Эмма Хоутон - Тьма [litres]

Это безумие, взвывает часть меня. У тебя нет опыта и необходимого оборудования.

– Ты в норме? – спрашивает Соня, вводя иглу в вену на левой руке Каро.

– Да, – лгу я.

– Ты справишься, – твердо говорит она, словно прочитав мои мысли.

Ты справишься, повторяю я про себя, пытаясь в это поверить. Ты опытный врач неотложки, ты знаешь, что делать.

Без медицинского оборудования? Диагностики? Электричества и света?

– Что происходит? – стонет Каро, заметив что-то в моем лице.

Я наклоняюсь над ней.

– Послушай, я практически уверена, что падение спровоцировало отслоение части плаценты от стенки матки, и из-за этого у тебя кровотечение. Поэтому я дам тебе анестетик и приму роды. Хорошо?

Каро смотрит на меня несколько секунд, потом слабо кивает. Она словно не в себе, думаю я, гадая, как много крови она уже потеряла. Если я не приступлю прямо сейчас, она может впасть в шоковое состояние.

Мгновение спустя дверь распахивается и появляется Дрю.

– Элис сказала, что я тебе нужен.

– Каро пострадала. Будем делать операцию. Вам с Соней придется ассистировать.

Его лицо становится спокойным.

– Что мне нужно делать?

– Для начала можешь найти фонарики получше? Больше всего нам нужен свет.

Он кивает и исчезает. Я поворачиваюсь к Соне.

– Ты готова?

Я хватаю бутылку антибактериального геля и очищаю руки так тщательно, как только могу в отсутствие воды, натягиваю хирургические перчатки и халат, прежде чем вернуться в операционную.

– Ты когда-нибудь дышала «Энтоноксом»?

– Нет, – шепчет она, заметно ослабев.

Я подтаскиваю цилиндр и передаю ей маску.

– Через минуту я дам тебе медикаменты, которые помогут облегчить боль, но если тебе нужно будет больше, просто прислони это ко рту и глубоко дыши. Сможешь это сделать?

Каро закрывает глаза. Я замечаю, что она не просит объяснить никаких деталей того, что я буду делать. Ей слишком плохо, чтобы беспокоиться об этом, или же она просто чересчур напугана.

Это к лучшему. Счастье в неведении, да и как минимум так будет проще все пережить.

Пока я подготавливаю ее живот с помощью спирта и антисептических салфеток, Дрю возвращается с Люком, каждый несет по большому фонарику, прикрепленному к штативу для телескопа. Они расставляют их по обеим сторонам кушетки, направляя лучи на живот Каро.

Глаза Люка округляются, когда он видит пропитанную кровью прокладку между ног Каро.

– С ней все будет хорошо?

– Она будет в целости и сохранности, – живо отвечаю я. – Пожалуйста, убедитесь, что все, кто не работает над починкой генератора, остаются в гостиной. Я не справлюсь с другими пострадавшими.

Люк удаляется из комнаты. Я полагаю, он плохо переносит вид крови.

– Дрю, можешь надеть халат, а потом контролировать пульс и давление Каро, давая мне измерения, когда я попрошу?

– Конечно.

– Соня, ты должна промокать кровь, пока я работаю, иначе я не смогу видеть, что делаю.

Она сглатывает. Впервые за все время на станции она растеряла свой стоицизм и выглядит откровенно встревоженной.

Я добываю маленькую бутылку «Фентанила», игнорируя порыв, который он вызывает у меня, и наполняю шприц.

– Ладно, Каро, – говорю я, старательно держа голос ровным. – Это должно полностью убрать боль. Но если ты что-либо почувствуешь, начинай глубоко дышать через маску. Дрю, тебе, возможно, придется подержать ее.

– Ты это раньше делала? – Он встречается со мной взглядом.

– Десятки раз, – лгу я, зная, что Каро нас слышит. По правде говоря, я наблюдала за несколькими кесаревыми сечениями во время обучения, но никогда не делала этого сама. Медленно, осторожно я делаю Каро укол с сильным обезболивающим, затем открываю стерильную упаковку со скальпелем. Беру холодный металл в ладонь.

Здесь все еще холодно, маленькие печки с трудом борются с резко наступающим холодом. Еще одна причина действовать быстро.

Я сжимаю скальпель и мысленно провожу линию разреза. Потом стою в нерешительности.

– Кейт? – спрашивает Соня, глядя на мою руку. – Ты точно в порядке?

Я смотрю вниз, вижу, что пальцы дрожат. Я на мгновение закрываю глаза и делаю несколько глубоких, медленных вдохов. Найди таблетки, шепчет голос у меня в голове. Просто для успокоения нервов.

Нет.

На следующем вдохе я делаю аккуратный поперечный разрез внизу живота, все это время прислушиваясь к вскрику или стону боли.

К счастью, этого не случается.

– Соня, можешь промокнуть, пожалуйста? Дрю, измерь ее давление и пульс, это придется делать вручную.

Пока Соня вытирает кровь, я пробираюсь к матке и делаю еще один аккуратный продольный разрез.

– Давление пятьдесят пять на сорок, – объявляет Дрю. – Пульс девяносто восемь.

Без изменений. Хотя, это, конечно, ничего не говорит о состоянии ребенка.

Происходит неожиданное излияние жидкости, когда я пробиваю амниотическую оболочку. Соня хватает полотенца и тщательно все вытирает.

Я беру пару хирургических зажимов и передаю их ей.

– Держи разрез открытым, пока я работаю.

Я просовываю руку в матку Каро, нащупывая голову плода. Вот. Маленькая, но успокаивающе теплая. Обхватив его ладонью, я просовываю туда вторую руку и аккуратно тяну.

Секундное сопротивление, а в следующую секунду ребенок появляется из живота Каро.

– Господи, – вздыхает Дрю с округленными глазами. – Почему он такого цвета?

– Это творожистая смазка, – объясняет Соня. – Это нормально для недоношенных детей. – Мы все смотрим на миниатюрный белый комочек у меня в руках. Он выглядит, как маленькое безжизненное привидение.

Как крохотный призрак девочки.

– Она дышит? – шепчет Соня.

Я качаю головой, засовывая кончик пальца ей в рот, проверяя, не заблокированы ли дыхательные пути. Даже под творожистой смазкой я вижу синеву ее кожи от нехватки кислорода. Мне нужен дыхательный аппарат, отчаянно думаю я. Мне нужно заставить ее дышать, быстро.

– Принеси кислород, – поторапливаю я Дрю, – и еще одну маску.

Он приносит их. Я открываю рот ребенка и осторожно выдыхаю внутрь, а потом прислоняю кислородную маску к ее лицу, надеясь, что это сработает.

Но это не так. Я пытаюсь снова, безрезультатно.

О Господи, молюсь я. Пожалуйста.

– Дай ее мне, – протягивает руки Соня. – А ты займись Каро.

Я передаю ей ребенка и смотрю, как Соня реанимирует малыша, потом умело переворачивает ее и похлопывает между плеч.

Каким-то чудом слышится почти неразличимое сопение, и маленькая рука напрягается, двигаясь.

Слезы застилают глаза, когда я поворачиваюсь к ее матери, собираясь с силами. Легко, осторожно я тяну за пуповину, тихо бормоча еще одну молитву, чтобы плацента отошла без осложнений; если матка не сможет сжаться и перекрыть поток крови, Каро умрет в считаные минуты.