Василий Боярков - Пираты, или Тайна Бермудского острова

– Итак, господа, – обратился Джеральдин Липкен к верноподданным сослуживцам, едва лишь, поддавшись резкому нервному возбуждению, бросил на стол новенький «Apple», отличавшийся самой последней моделью, – надеюсь, все поняли, что один из наших самых современных, разумеется секретных, судов, захвачен – кем?! – пока не знаю, но, прежде чем мы вступим в переговоры, давайте обсудим – что?! – надлежит в связи с возникшей ситуацией делать, а главное, – как?! – освободить моего дорогого сына, взятого врагами в заложники. Полагаю, не надо лишний раз объяснять, что укоренившаяся позиция «переговоров с террористами мы не ведем» в настоящем случае полностью неуместна! – закончил он циничное высказывание несколько грубо и отобразившись недовольной физиономией.

– Министру докладывать будем? – поинтересовался вице-адмирал Насреддин Смол, так же, как и его руководитель, одетый по форме. – Ведь все-таки чрезвычайность ситуации…

– А кто, собственно, он такой, – резким окриком не дал ему договорить более высокопоставленный офицер, – что мы должны ставить его в курс наших военных планов?! – прозвучал недвусмысленный намек на то существенное условие, что верховная должность в Америке достается гражданским. – Пусть занимается хозяйственный деятельностью, да и тем более, оставаясь в блаженном неведении, он спать будет намного спокойнее, как, впрочем, и сам Президент, – озвучил главнокомандующий жесткую, крайне устойчивую, позицию и вперил гневный взгляд в подчиненного, словно бы тот был не один из его ближайших соратников, без долгих раздумий готовый ради командира на всё, в том числе и на предательство государственных интересов, а заодно и на любое превышение должностных полномочий.

Да, действительно, как и все остальные, собравшиеся в том просторном, деловом кабинете (где из офисной мебели присутствовали массивный стол, предназначенный для проведения совещаний, огромный телевизионный экран, бывший в плазменном исполнении, тридцать штук металлических стульев, на сидениях проложенных поролоном), Смол давно уже попал под непререкаемое влияние адмирала Липкена и не имел никакого другого варианта, как согласиться со всем, что ему оным предписывалось. Когда-то, очень давно, настырный и волевой мужчина, родословной уходивший к арабским (а возможно, и берберским?) корням, успел в молодую бытность поучаствовать в афганском конфликте, где проявил себя бойцом отважным и смелым; однако, достигнув высокого положения и пятидесятисемилетнего возраста, стал более расчетливым, податливым и практически не обладавшим собственным мнением. Подвластный мужчина давно поседел, оброс возрастным жирком и (если бы не морское обмундирование) представлялся бы простым обывателем, полностью удовлетворенным заработанным положением, готовым (как говорят пираты) в любой момент спуститься на берег; о похожих намерениях лучше всего иного свидетельствовало умиротворенное лицо, казавшееся круглым и не в меру упитанным, – на нём можно выделить чрезвычайно карие, давно потухшие, «поросячьи» глаза, масляный, потный, нос и пухлые, мясистые губы; круглая голова давно облысела, и теперь представлялась гладкой, поблескивавшей выделяемой влагой, и отличалась плотно прижатыми небольшими ушами.

– Так как же, мистер вице-адмирал, – на этот раз Джеральдин обращался лично к нему, словно бы не обращая внимание на остальных троих контр-адмиралов, – мы с вами, – имел он в виду уже и других членов собрания, – дальше поступим?

В сложившейся ситуации подчиненному офицеру не оставалось ничего более или менее верного, как совершенно спокойно ответить:

– Необходимо узнать, какие у террористов требования, а в последующем действовать соответственно их запросам, если они – подчеркну! – окажутся соразмерны нашим возможностям. Ну, а там, собственно, уже и задумываться: стоит ли ставить в курс вышестоящее руководство? – Сказал он вроде бы и не о чём, размыто, но в то же время доходчиво.

– Вот именно это я и хотел сейчас слышать, – удовлетворенно кивнул высокопоставленный командир, а в следующее мгновение обратился к остальным, присутствовавшим на собрании, лицам, пытаясь заручиться их немедленным одобрением: – Все ли разделяют наше с заместителем мнение? – последовал тройной согласный кивок. – Тогда мы – я и Насреддин – берем с собой четыре эсминца – полагаю, что хватит? – и следуем выручать наше судно, – а чуть тише, предназначая неофициальную фразу лишь для себя, – и в том числе моего неразумного сына. Оставшиеся члены собрания будут прикрывать наши тылы на месте, а заодно и координировать конкретные действия! – Сказал он в качестве бесспорного заключения.

***

В то же самое время, но только на борту «Второй Независимости», пиратский капитан, пусть в какой-то степени и удивлённый неожиданным способом общения, но не утративший способности к логическому мышлению, сумел мгновенно сообразить, что, едва начавшись, неоконченные переговоры были прерваны почему-то именно его оппонентом, а не какими-то сторонними, непредвиденными событиями; ещё он смог себе уяснить, что, вопреки установленным правилам хорошего тона, принятым среди джентльменов удачи, разговор закончился резко, внезапно, без надлежавших случаю убедительных объяснений.

– Куда он делся? – изумился кровавый разбойник, несмотря на существенный провал в имевшихся знаниях все же определивший, что от него сейчас просто-напросто ненавязчиво «отбрыкнулись». – И почему твоя штуковина ничего нам больше не говорит? Твой отец что, – установление несложного факта не явилось чем-то уж чересчур затруднительным, – решился шутки со мною, что ли, шутить? – острие клинка уперлось в нежную кожу адмиральского отпрыска, осуществив на горле едва заметный надрез, не замедливший обозначиться вытекающей кровью. – Никому не дозволено вести себя со мной нахальным, неприемлемым образом.

– Нет, – буквально затрясся от страха окончательно протрезвевший недостойный повеса; он молитвенно сложил перед собой обе руки, как бы взывая к пиратскому милосердию, – просто у американской армии существует определённый порядок: на любые переговоры подобного рода необходимо получить верховное одобрение – почему? – потому что с Вами сейчас разговаривал не верховный главнокомандующий, то есть ему, прежде чем чего-то решать, нужно получить наивысшую консультацию – а вот когда все дальнейшие мероприятия окажутся согласованы, тогда-то они с Вами, не сомневайтесь, немедленно снова и свяжутся.

Доводя простейшие истины, молодой человек отворачивал лицо, так как ужасный капитан почти вплотную приближал к нему отвратительную физиономию и беспрестанно дышал на него омерзительным запахом, копившемся внутри его гнившего тела на протяжении долгого времени, прожитого в грехах и распутстве, и сохранённым словно бы специально для возникшего случая.