Кэтрин Лис - Одни осколки на двоих

– Ваш бурбон, – пролепетал бармен и достал из-под столешницы миску с ореховым ассорти. – Э-это за мой счет.

Она взглянула на него из-под полуопущенных век, обхватила ладонью бокал, поднесла к лицу. Потянула носом воздух, пытаясь уловить нотки карамели.

– Я не закусываю, – наконец выдохнула она и сделала глоток, задержала жидкость во рту на несколько секунд, позволяя ему обжечь язык крепостью. Жгучая горечь ударила по горлу. – И орехи к бурбону не подают.

Парень стушевался. И как он не подумал? Лучше бы предложил шоколад или лимон. Но что бы это изменило? Она не закусывает.

– Как тебя зовут?

От самобичевания его отвлек ее хриплый голос.

– Дайк.

– Дайк, – повторила она, потирая уставшую шею. – Ну и имечко.

Сегодня в баре было малолюдно, поэтому не играла музыка и не было привычного барного гомона. Так тихо, что он мог слышать ее тяжелое дыхание.

– А… Шериф?

Их глаза встретились. Он застыл. Раньше она никогда не смотрела ему в глаза. Не так он представлял себе взгляд этих завораживающих пепельных глаз. Слишком тяжелый взгляд. Он вздрогнул.

– Н-нет, ничего…

Парень отвернулся. Сделал вид, будто вытирает бокалы. Кинул на нее взгляд через плечо. Она смотрела на свое отражение в блеске барной стойки. Дайк выдохнул.

– Почему Вы всегда такая?

– Какая?

– Замкнутая.

Она не ответила. Не было смысла. Доказывать обратное – глупо. Тем более, теперь это стало правдой. Теперь она не тот человек, которым была раньше. Теперь она – Шериф.

Ночь оказалась длинной. Слишком длинной, чтобы проводить ее в одиночестве. Сара сидела на подоконнике в спальне, прислонившись спиной к холодной стене. В ее пальцах тлела сигарета.

Она не курила целый год. И снова сорвалась. Не могла больше терпеть. Жажда никотина взяла верх. Белый едкий дым вызывал сухой кашель, но помогал снять физическое напряжение. Так нужно.

Как она докатилась до такой жизни? Всего три месяца назад она была ведущим детективом Нью-Йорка, ее имя звучало во всех новостях, связанных с раскрытием очередного дела. А теперь что? Теперь она сидела на подоконнике и курила сигарету. В чертовой дыре. В доме на единственной главной улице. В доме с вахтером вместо домофона.

– Серьезно? Снова? – Дэйв Джонсон стучал пальцами по лежащей на столе толстой папке, набитой бумагами. Его зубы были сжаты, но даже так было видно, как злостно ходят под кожей желваки. Она опять доставила ему проблемы. Не по своей прихоти, так получалось. Она не могла иначе. – Ты опоздала на работу в ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ. И я бы мог понять, приди ты на пятнадцать минут позже, на полчаса, но не полдня! Где тебя носило, черт тебя дери?

– Тихо, – она подняла руку, умело изобразив настороженность. – Чувствуешь? Запах дыма.

– Дыма?! – Мужчина подскочил, принюхался. – Я ничего не чувствую. Что где горит?

– Здесь. Это у тебя дым из ушей идет. Сядь и успокойся, пока пожарные не приехали.

Капитан полиции онемел от такой наглости. Он сел, не зная, как реагировать. То ли устроить взбучку, то ли впаять выговор. Уволить ее он не мог, распоряжение сверху. Да и не хотел. Они давно знали друг друга. Еще со времен дела в Вашингтоне. Эта девчонка была ему как дочь. Он знал ее, как хорошего детектива, отличного товарища. Она ценила правду, всегда докапывалась до истины, подпинывая при этом всех остальных. А теперь ей самой нужен был смачный пинок. Этот переезд давался ей слишком тяжело.

– Сара. Прекращай это. Ты должна взять себя в руки. Это не конец света, понимаешь? Небо не рухнуло, вон, какое голубое. И не рухнет, если ты немного поработаешь здесь. Тебе это полезно. Давно пора вернуться с небес…

– Дэйв, – она подняла руку, резко, требовательно, – избавь меня от своей очередной проповеди. Я не ребенок, так что не надо говорить со мной таким тоном. Я точно возьму себя в руки, если здесь кто-нибудь сдохнет, ты понял? А так как в этой дыре это маловероятно, то позволь мне хоть раз в жизни отдохнуть от твоих нравоучений.

– Я твой начальник.

– Знаю. И мой друг.

Они замолчали, какое-то время сидели в тишине. И так же молча она поднялась и покинула кабинет капитана полиции.

Он посмотрел в окно. Да, небо не рухнуло. Это был один из немногих ясных дней. В этом городе нечасто можно увидеть солнце.

– КУДА ТЫ ДЕЛ БУБЛИКА?!

Сара Робинс окинула крикуна раздраженным взглядом. Чертов Дэйв. Заставил ее тащиться на вызов, где вполне мог справиться обычный патрульный. Мужчина обвинял своего соседа в краже собаки. Он был весь красный, размахивал руками как сумасшедший и не переставал орать.

– Да не крал я твоего Бублика, бычий ты потрох!

Два старика орали друг на друга посреди улицы, стоя между своими домами. Заявитель, тучный, с тяжелой золотой цепью на шее и перстнями на каждом пальце, тряс кулаком, пока его розовый пушистый халат угрожающе покачивался, так и стремясь распахнуться. Не горя никаким желанием узреть момент достижения халатом цели, Сара повернула голову ко второму спорщику. Сосед, обвиняемый заявителем, являлся его полной противоположностью. Тощий, с серой кожей, в белой пижаме. Детектив чувствовала себя так, словно попала в одну из тех идиотских «поучительных» притч про богача и бедняка. Только вот по меркам этого города они оба были состоятельными, о чем говорили их дома. Целые особняки, не иначе.

– Вы точно хорошо искали? Вдруг кобель просто потерялся в доме. – Она безразлично прищурилась от очередного порыва ветра, поднявшего в воздух скоп дорожной пыли.

– БУБЛИК НЕ КОБЕЛЬ! – взорвался заявитель, топнув ногой, и пошатнулся. Ему понадобились несколько секунд, чтобы вернуть себе равновесие. – Бублик – чистопородная сука! Сама настоящая пшеничная норфолк-терьерша!

– Нор… Кторша?

– При всем моем уважении, Шериф, но Вы – тьма тьмущая! Норфолк-терьеры служат моему роду аж с самого девятнадцатого века. Во всем мире не сыскать собаки лучше. Я заплатил за нее три тысячи долларов и ни центом меньше! Кто бы там что ни говорил.

– Не верьте ему, Шериф. Этот прохиндей спер ее в зоомагазине еще щенком!

– Ты называешь меня лжецом?! Сам напросился! – Заявитель вскинул руку, намереваясь… А пес его знает, что он намеревался сделать, потому как Шериф легко перехватила его тяжелую руку.

– Заткнулись оба! – не выдержала она. – Вы, мистер Фрихман, идите домой. Я зайду к Вам позже и выслушаю Вашу версию. А с Вами, мистер Хоффс, пройдемте в дом. Составим заявление о пропаже Вашей еб… Кхм, собаки.

Хоффс фыркнул, кинув на соседа неприязненный взгляд, развернулся, покачнув завязками на внушительном пузе, и зашагал к своему дому.

– Шериф, – Фрихман поймал ее за локоть и приблизился. От него несло жареным луком. – Не верьте ни единому его слову. Это ужасный человек.