Кэтрин Лис - Одни осколки на двоих

– Как продвигается дело с собакой? Ты все молчишь об этом. – Дэйв Джонсон возник в дверях ее кабинета. Его широкие плечи еле-еле помещались в проем, а головой он почти касался верхнего порога. – Как тебе этот тип, Хоффс?

– Фрихман рассказал мне о нем кое-что…

– Да ну? И что же?

– Ему нельзя верить.

На следующий день после своего визита Сара вновь пришла в дом Фрихмана. Он встретил ее в костюме. Оказалось, мужчина только что вернулся с деловой встречи.

– Где собака?

Фрихман нахмурился.

– Я уже говорил Вам, Шериф, что не крал ее.

– Хватит врать. Зачем Вы украли собаку Хоффса?

– Я этого не делал.

– Нет, делали. Вы спалились еще вчера, как только я переступила порог этого дома.

– И каким же, интересно, образом?

– Собака испражнилась в гостевые тапки. И я заметила следы когтей на пианино.

Фрихман замер. Его лицо окаменело, а руки, до этого скрещенные на груди, безвольно опустились. Мужчина судорожно сглотнул. Они смотрели друг другу в глаза в полной тишине.

– Что… Что теперь со мной будет?

– Это зависит от Вас. Расскажете, зачем Вы ее украли?

– Все началось пару месяцев назад, когда у Бублика началась первая течка.

Они сидели на диване в гостиной. Фрихман прятал руки подмышками, но колени выдавали его дрожь. Его сиплый голос звучал тихо, так что Саре приходилось напрягать слух, чтобы ничего не упустить.

– Собака выла целый день. Целый день мне пришлось слушать этот тоскливый зов. Я говорил Хоффсу заткнуть ее, но, сами понимаете, против природы ничего не попишешь. Я даже хотел уехать из города на выходные, но поздно вечером собака вдруг затихла. Это было странно, ну, не то, чтобы я не был этому рад, просто… Я слышал странные звуки. Сарай Хоффса находится очень близко к моей комнате, буквально, почти что под окнами. А я не могу уснуть, если не проветрю перед сном. Так что я открыл окно и услышал… Господи, это был такой пронзительный скулеж, что у меня сердце сжалось. Собака словно… просила о помощи. И это было уже не потому, что ей нужен был кобель, я уверен. Хоффс что-то с ней сделал, потому как кто в здравом уме станет запираться с собакой в сарае поздно вечером? Я так и не смог тогда больше уснуть.

Прошло несколько недель с того дня. Я каждый день открывал окно в своей комнате, боясь снова услышать нечто подобное. Все вроде было в порядке, Бублик носилась по траве, снова рыла ямы у меня во дворе. Но однажды она прибежала ко мне в костюме пчелы… А в окне Хоффса я увидел его взгляд. И все понял.

Она думала над словами Фрихмана. И в тот день, и на следующий. И стоя возле дома Хоффса она думала над этим.

Калитка оказалась открыта. Сара оглянулась по сторонам. У Хоффса не было гаража, машину он ставил у обочины. Но сейчас ее не было.

У нее не было права входить. Не было права обходить дом, приближаться к сараю. Но иногда приходится действовать против правил. Робинс протянула руку, сжала ручку двери, дернула.

Заперто.

Предчувствие говорило ей уйти. Развернуться и сбежать, пока не стало слишком поздно. А чутье детектива требовало докопаться до правды.

Она подняла руку, провела пальцами по верхнему наличнику. Ничего. Кто-то недавно вытер здесь пыль. Женщина прикусила губу, осмотрелась. Вокруг не было ни деревьев, ни декоративных садовых статуй.

«Запасной ключ может быть где-то в доме. Если он есть.»

Она окинула сарай взглядом. Небольшое кирпичное здание с зеркалами Гезелла вместо окон. Сара видела лишь свое отражение. В сарае мог кто-то быть и наблюдать за ней в этот самый момент.

Покачав головой, детектив отправилась к своей машине. Она шла по проложенной тропинке из белого камня, удивительно чистого, как вдруг…

Шериф обернулась на грохот, исходивший из соседского дома, но все уже стихло. Фрихману следовало быть осторожнее, что бы он там ни делал.

– М?

Робинс бросила короткий взгляд на дорогу. Вокруг не было видно ни души, тишина распространялась на десятки метров, вплоть до загородной железной дороги. Создавалось впечатление, что кроме эти двоих в районе больше никто не жил. Сара не знала, пустовали ли остальные дома. Но ее никто не видел.

Она глянула на высокое дерево, росшее во дворе Фрихмана у самого забора. Это был дуб, довольно старый, с толстым, покрытым мхом стволом. Его тяжелые ветви свисали над забором на сторону Хоффса.

Почему его не спилят? Его несуразность слишком сильно выбивалась из всеобщего педантично аккуратного дизайна этого дома. В отличие от дома Фрихмана, чья хаотичность им лишь дополнялась.

Шериф подошла ближе. Присела, наклонившись, раздвинула руками давно не кошеную траву. Там, в зеленых зарослях, лежал небольшой красный мяч с узкой синей полосой. Собачья игрушка. Похоже, тут его бросила Бублик.

Сара вздохнула. Здесь ей больше нечего было делать. Она уже собиралась подняться, когда почувствовала, как на секунду рукав ее куртки за что-то зацепился.

– А это еще что?

Она присмотрелась. Забор в этой части был общим, разделял эти два участка. Он состоял из тонких металлических листов, соединенных между собой кровельными саморезами. Ничего особенного, обычная конструкция, не новая, но крепкая. Вот только… Робинс присмотрелась. Все винты были приделаны плотно, надежно, крепко. Не считая одного.

Она коснулась головки самореза, провела подушечкой указательного пальца по небольшому пространству между шайбой и поверхностью металла. Саморез торчал, играя роль неплохой ручки. Сара обхватила его пальцами с двух сторон и потянула. Металл, не издав ни скрипа, легко поддался. В нем был вырезан ровный круг, достаточно большой, чтобы в него могла пройти рука взрослого человека. Он открывался, как дверца, и выводил на другую сторону забора, в сад Фрихмана. Через такую дверцу ничего не было видно, кроме ствола старого дуба. Вряд ли Хоффс таким образом следил за соседом.

Сара осмотрела каждый миллиметр этого участка забора, но так больше ничего и не нашла. Была только эта дверца с импровизированной ручкой-винтом.

– Что же ты скрываешь?..

Шериф ощупала края дверцы, просунула руку. Ничего. Ни одной мысли. Задумчиво постучала по стволу.

Она замерла. Постучала еще раз. Подняла руку выше, прислушалась к стуку. Вернулась обратно. Звук отличался. Выше по стволу он был глухим, тонул в толще дерева. А здесь, на уровне дверцы, казался каким-то полым, металлическим…

Робинс ощупала кору, поскребла ногтем и слегка надавила. Древесина под ее рукой просела. Раздался треск. Пробка в этом месте, вырезанная в виде прямоугольника, отошла и со скрипом медленно отъехала в сторону, открывая часть автоматического механизма, прикрепленного петлями к части коры. За ней оказалось отделанное свинцом пространство. Сейф. Внутри лежал бронзовый ключ.