Кэтрин Лис - Одни осколки на двоих

Воскресенье. Сара стояла перед входом в церковь Святых деяний. Она постаралась подобрать наряд, максимально подходящий для такого места – черные зауженные брюки и светлую блузу. Не слишком привычная для нее одежда, но она должна была выглядеть как человек, пришедший на «очищение» перед Богом.

– Кого я вижу! Та самая леди с аукциона, что решила скрыть от меня свое имя. – Алан Хиггинс возник у нее за спиной совершенно неожиданно, но не застал ее врасплох. Сара обернулась. Он был облачен в церковную одежду.

– Простите мне мою грубость. – Она соединила пальцы опущенных рук в замок и смиренно потупила взгляд в землю. – Я сама не своя в последнее время. Мне снятся кошмары, из-за которых я боюсь ложиться спать по ночам. Я надеялась, что Вы сможете мне помочь, Святой отец.

– Вы правильно сделали, что пришли сюда, голубушка. Никогда не стоит пренебрегать помощью Господа. Так, как я могу к Вам обращаться?

– Меня зовут Кэтрин Барретт.

– Очень хорошо, Кэтрин. Идем внутрь, месса скоро начнется. А после ты сможешь остаться и исповедоваться, дитя мое.

Сара была в церкви всего несколько раз за свою жизнь и только по долгу службы. Она никогда не верила в Бога. Не хотела полагаться на кого-то, чье существование невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Она давно для себя решила, что может полагаться только на себя.

Сегодня церковь была полна прихожан. Обычные люди, которых можно встретить на улице, не думая о том, что каждое воскресенье они собираются в маленьком зале перед крестом на стене, слушают проповеди и молятся. Она не понимала этого. Но уважала право людей на это.

Месса ее не интересовала. Алан Хиггинс казался обыкновенным пастором, читающим Догмат о непорочном зачатии девы Марии и о её телесном вознесении. Символично, учитывая, какие слухи ходят о Хиггинсе.

Детектив села в заднем ряду. Ее взгляд скользил по присутствующим, церковным стенам, кресту с изображением Иисуса. Она чувствовала себя неуютно в таком месте. Она никогда не бывала в обществе сразу стольких религиозных людей. Месса казалась до ужаса долгой.

Сара не заметила, как погрузилась в свои мысли. Она думала о церкви. О Хиггинсе. И о том, доверие скольких людей он обманул и продолжал обманывать ежедневно. Очнулась она лишь тогда, когда кто-то по неловкости задел ее колено, когда покидал скамью после прочитанной молитвы. Месса закончилась. Паства медленно рассасывалась. Она наблюдала за тем, как верующие один за другим разъединяют ладони, встают и медленно плывут к выходу, наверное, чувствуя облегчение или что-то другое. Что-то, чего она сама познать не смогла.

Алан Хиггинс прятал Библию до следующего раза, попутно разговаривая с кем-то из прихожан. Заметив Сару, он улыбнулся.

– А, Кэтрин, – обратился он к ней, когда прихожанин ушел. – Как тебе месса? Все мы стали чуточку ближе к Господу.

– Да, несомненно. – Шериф пыталась вспомнить хоть что-то из того, что происходило во время службы. – Это было очень интересно. Я бы хотела исповедаться, чтобы точно запомнить этот день надолго.

– Прекрасно! Иди за мной, дочь моя.

Алан Хиггинс провел ее в небольшую кабинку, больше похожую на крохотную комнату. Вход в нее был скрыт от чужих глаз занавеской. Убранство исповедальни выглядело скудным. Два стула – единственная присутствующая там мебель, не считая маленькой тумбы со стоящим на нем графином из темного стекла, заткнутого пробкой, и бокала. Мужчина сел на стул, что стоял у стены. За его спиной на ней висел крест.

– Садись, Кэтрин, и расскажи мне все, что тебя гложет.

Сара села. Ее взгляд был прикован к глазам распятого Иисуса.

– Мне снятся кошмары. Разные. Я подумала, что это может быть из-за моих грехов. Я часто позволяю своим слабостям взять надо мной верх.

– Хм, сложный случай, – загадочно протянул Хиггинс. Он откупорил графин и налил в стакан темную, пахнущую ладаном жидкость. – Вот, выпей это, чтобы говорить было легче.

– Что это? – Робинс нахмурилась. Крест все время притягивал ее взгляд.

– Особый чай. Он поможет тебе расслабиться и говорить искренне.

– Вы даете его всем исповедующимся?

– Разумеется, нет. Только тем, кому трудно открыться.

Она поднесла стакан к губам, понюхала, улавливая исходящий от «чая» странный аромат. Да, это именно то, о чем она подумала. Никакой ладан не мог скрыть этот запах. Притворившись, что сделала глоток, Сара отставила бокал в сторону.

– Думаю, этого будет достааа…

Ее глаза начали закрываться. Голова потяжелела, опустилась на грудь.

– Вот так. А теперь давай снимем это с тебя. Покажи мне свое прекрасное тело. Я помогу тебе очиститься.

Она слышала, как он встает, приближается к ней. Почувствовала его тяжелую руку на своем плече, его пальцы на грудной клетке. То, как они расстегивают пуговицы ее блузы.

Она схватила его руку прежде, чем он успел расстегнуть еще хоть одну. Схватила, сжала до боли в пальцах, и засадила кулаком по наглой «святой» морде. Мужчина сдавленно крякнул, отлетел назад, напоролся спиной на стул. Наручники защелкнулись на его запястьях прежде, чем он успел очухаться.

– Алан Хиггинс, Вы арестованы по подозрению в совершении насильственных действий по отношению к Вашим прихожанам.

– Что? Как ты..?! – рявкнул он, рванулся и попытался встать. Сара толчком усадила его обратно. – Да кто ты вообще такая?! У тебя нет права арестовывать меня!

– Детектив Робинс, полиция. – Она выставила перед его лицом удостоверение. – У меня есть право Вас арестовать. А вот у Вас нет никаких прав, которые бы позволяли насиловать женщин, приходящих к Вам на исповедь.

– Я никого не насиловал! У тебя нет доказательств!

– Неужели? Думаю, скрытая камера говорит об обратном. – Она кивком указала на крест. В глазах Иисуса поблескивал на свету крохотный объектив.

– Отличная работа, Роббинс. – Дэйв похлопал ее по плечу. Алан Хиггинс сидел в полицейской машине. Он долго плевался проклятиями отнюдь не церковного характера. – Как ты вообще узнала о том, что здесь происходит? Не знал, что ты католичка.

– Я не католичка. Не верю. – Она пожала плечами. – Просто получила наводку от одной из жертв этого… человека. А вывести его на чистую воду было проще простого. Он пытался напоить меня LS-1.

– Серьезно? Где он вообще его достал? Его производство давно прикрыли. Сразу после того, как… Ну, ты знаешь.

– Да. Но найти и изъять все до последнего пакета так и не смогли. Вероятно, он сможет вывести нас на след поставщика этой дряни. Придется его допросить. Вы изъяли материалы с камеры?

– Изъяли. И сейчас мои парни обыскивают его дом. Они уже взломали его компьютер и нашли записи «исповедей». Ему следовало зашифровать их. Или хотя бы не держать пароль от компьютера на стикере, приклеенном к монитору.