Кэтрин Лис - Одни осколки на двоих

– О Боже… Священник насиловал прихожанок? – Мередит невольно прикрыла рот рукой. – Это ужасно! А ты снова бросилась на амбразуру. Почему ты не взяла с собой кого-нибудь из полицейских, кто мог бы тебя прикрыть?

– Двое привлекли бы намного больше внимания. И я работаю одна. Кроме того, Алан Хиггинс – дилетант. Он не опаснее комара, если его вовремя прихлопнуть и не позволить укусить себя.

Они шли рядом. Просто прогуливались по улице, случайно столкнувшись в магазине. Такие встречи происходили все чаще. Но Сара была не против. Рядом с Мередит она чувствовала себя странно. Эта девушка разительно отличалась от ее старых друзей из Нью-Йорка и от Дэйва Джонсона. Она не была обременена тяготами работы или семьи, всегда слушала и знала, что сказать. Умела заполнить неловкое молчание, когда в голову уже ничего не шло. Но даже просто идти рядом было… приятно. Словно Сара впервые встретила человека, которого хотела считать другом. Человека, к которому не испытывала своего врожденного недоверия.

– Ты всегда сравниваешь людей с насекомыми? – Мередит усмехнулась. – Сара, хоть ты и говоришь так, но все же будь осторожна в следующий раз. Даже если твой противник выглядит безобидным, нельзя терять бдительность.

– Откуда ты это взяла? Боевиков насмотрелась?

– Не-а, комиксы. – Она улыбнулась и, подмигнув Шерифу, побежала вперед.

– Алан Хиггинс раскололся. Мы задержали наркодилера. Теперь им обоим светит суд и тюремный срок. – Дэйв выкладывал на стол сэндвичи из термосумки. Сара долго отказывалась идти на ланч, так что Джонсон решил устроить его прямо в ее кабинете. Его жена, Элизабет, приготовила целую кучу еды и наказала, чтобы он непременно накормил ею Шерифа. В конце концов Робинс сдалась. – Надеюсь, больше никто не будет распространять здесь эту дрянь.

– Он сказал, где брал его? – Детектив откусила сэндвич с курицей. Она не ела ничего вкуснее за последние дни.

– Да, но тебе это не понравится.

– Говори.

– Он заявил, что коробки с LS-1 ему просто оставляли под дверью, а деньги он переводил на анонимный счет. Мы проверили его не детекторе лжи. И операции по карте подтверждают его слова. Он ничего не знает.

Сара и не надеялась на большее. Очередной тупик и пелена неизвестности вокруг «лиловой самбуки».

***

– Шериф, Вы устали… Что Вас мучит?.. Забудьтесь… Останьтесь здесь…. Шериф…

Свет огромной полной луны заливал ветхий бревенчатый дом, стоящий у самой кромки воды. Такой же ветхий крохотный причал. Зловещий скрежет старого флюгера на крыше. Она вошла внутрь, ступая по скрипучим доскам, прошла в центр комнаты. Позади захлопнулась дверь, обрушив на голову пыль и штукатурку. Лунные лучи разрезали темноту.

Она пошла вперед, к дверному разъему, ведущему в другую комнату. Шла и не могла дойти. Проход отдалялся с каждым ее шагом. Она побежала. Так быстро, как только могла. Медленно проход стал приближаться. Она влетела в него и затормозила перед стоящим у стены человеком. Она не узнала его скрытое во мраке лицо. Но видела револьвер в согнутой руке, приставленный к виску.

– Тик-так… Тик-так… Всех спасти, увы, никак… Заходи скорее в дом… Кто висит там над столом?..

Она услышала треск. Повернула голову и увидела в углу раскачивающееся в петле под потолком тело.

Прогремел выстрел.

***

Сердце бешено колотилось. Тяжело дыша, Сара пыталась выкинуть из головы вид разлетевшихся по деревянной комнате ошметков человеческого мозга.

Прошло несколько недель с тех пор, как она расследовала дело Гротли. Ее не отпускали жуткие сны. Они выглядели реальными, словно все происходило наяву. И страх, что она испытывала, был настоящим.

На дворе стояла глубокая ночь. Она чувствовала дикое желание закурить. Вышла на балкон и зажгла сигарету. Легкий дымок взвился в воздух. Длинная затяжка. Легкие наполнились дымом. Робинс чувствовала, как расслабляется каждая клетка ее тела.

Ночной город уже не играл огнями. Это не Нью-Йорк, где жизнь бурлит круглые сутки. Здесь люди не привыкли к шумным тусовкам до утра, потому что нет таких заведений, где они могли бы веселиться. Подростки чаще всего устраивали вечеринки в квартирах или загородных домах, а взрослым не было ничего дороже очередного бокальчика в местном баре. Этот город существовал в каком-то своем мире, который Сара не понимала.

Она смирилась. Не могла не смириться. Знала, что ее жизнь уже не станет прежней. Она должна научиться жить заново и не строить ложных надежд.

Лежащий на подоконнике телефон зазвонил. Определитель высветил имя.

«Дэйв? Так рано?» – подумала она и смахнула пепел с сигареты. Отвечать не хотелось. Не хотелось портить эту ночь. Этот холодный воздух. Звездное небо. Дым. И очередную затяжку.

– Слушаю.

– Центральный банк. Приезжай. Ты должна это увидеть. – Суровый голос Дэйва звучал еще более хрипло, чем обычно. Он был встревожен.

– В чем дело?

– Долго объяснять. Поднимай свой зад и двигай сюда. У тебя десять минут.

Капитан повесил трубку. Сара еще долго смотрела на потемневший экран, пока тлела сигарета.

Она подъехала к Центральному банку на круглосуточном такси. Садиться на руль ей не хотелось. Отдав водителю двадцатку и проигнорировав вопрос «Что случилось?», она направилась к огражденному желтой лентой участку улицы. У края здания возвышалась огромная фигура, от которой почти непрерывным столбом валил едкий темный дым.

– Ты дымишь, как паровоз, – поздоровалась она.

Капитан развернулся к ней четким, отточенным военным движением. В зубах он сжимал кубинскую сигару. Подарок Элизабет.

Дэйв никогда не курил. Разве только в исключительных случаях, когда дела оказывались совсем плохи. Они смотрели друг на друга. Такой тяжести в его глазах она прежде не видела.

Мужчина ничего не сказал. Только кивнул на широкий переулок между Центральным банком и жилой пятиэтажкой. Сара чувствовала, как тяжелеют ноги. Она медленно подошла, свернула за угол, приподняв ограждающую ленту. И оцепенела.

Ужас смешался с кровью и пылью. Стеклянные глаза. Крик, застывший на губах.

Кровь. Кровь. Кровь.

Весь переулок был залит алой кровью.

На земле лежал на животе мужчина. Его костюм был изодран, чуть в стороне валялись разбитые очки в прямоугольной оправе. Руки и ноги были заломаны назад под неестественным углом, голова развёрнута на сто восемьдесят градусов. Словно кто-то пытался переделать его тело и заставить ходить в обратную сторону. Из мест переломов четко виднелись белые кости. Лицо исказило выражение дикого, животного ужаса. Щеки, ещё мокрые от слёз, осунулись. Серые глаза смотрели в никуда. Стало ясно одно: он видел своего убийцу.

В его спине зияли несколько глубоких ран. Сара присмотрелась, напрягая зрение. В них что-то блестело. Достав из внутреннего кармана куртки перчатки, детектив приблизилась. Присела, с трудом сумев не наступить в свежую кровавую лужу. С помощью пинцета ей удалось извлечь из раны крошечный сверкающий осколок.