Кэтрин Лис - Одни осколки на двоих

Мередит придавала этому вечеру большее значение, чем детектив. Классическое черное платье, обтягивающее фигуру, и туфли на каблуках подчеркивали ее женственность, а яркий элемент прически выделял из толпы. Она выглядела изящно. В отличие от Сары, которая решила не заморачиваться и пришла в своей кожаной куртке и джинсах. Робинс не входила в число тех, кто продумывает мельчайшие детали своих нарядов и подбирает новый образ к каждому событию в жизни.

– До начала аукциона еще полчаса. Можно пока с кем-нибудь познакомиться, поговорить.

– Стой, куда ты? – Сара поймала ее за локоть. – Ты просто так возьмешь и бросишь меня?

– А ты точно детектив? Или тебя на расследования всегда за руку водят? – Девушка засмеялась. Она накрыла руку Робинс своей. – Успокойся, это всего лишь аукцион. Большинство гостей здесь – обычные люди, как мы с тобой. То есть те, кто купился на бесплатные закуски и выпивку.

Блауд подмигнула ей со своей легкой улыбкой и пошла к небольшой группке людей, стоящих кругом и что-то обсуждающих. Сара наблюдала за тем, как легко ей удалось влиться в их компанию. Уже через мгновение девушка непринужденно рассказывала им о чем-то, слегка покачивая в руке бокал.

Шериф вздохнула и обернулась. Она и не заметила, что все это время стояла возле фуршетного стола. Сборище народа, претворяющегося «светским обществом» отбивало аппетит. Она прислонилась спиной к колонне, сунув руки в карманы.

– Чувствуете себя не в своей тарелке?

Рядом с ней стоял мужчина во фраке с бабочкой. Детектив невольно отметила, как вьются короткие волоски его черной бороды. Растительность на лице делала его визуально старше, но это играло явно не в его пользу. Обилие блестящего на волосах геля сразу навевало мысли о желании скрыть признаки облысения.

– Я привыкла к другим видам… времяпрепровождения. – Она сделала глоток шампанского.

– О, а вот я обожаю такие вечера. – Мужчина сделал широкий жест свободной от фужера рукой. – Я был на каждом мероприятии в этой галерее и, признаться, никогда не видел Вас прежде. С кем имею честь говорить?

Робинс проигнорировала его вопрос. У нее не было никакого желания представляться, да и в продолжении разговора она не видела смысла. А вот мужчина, напротив, был настроен на беседу.

– Ах, да, если хочешь, чтобы тебе представились, назовись первым. – Он протянул ей свою грубую широкую руку с серебряным кольцом на указательном пальце. – Алан Хиггинс. Был бы рад увидеть Вас в нашей церкви.

– Вы священнослужитель?

– Именно так. Я патриарх.

– И что Святой отец делает на аукционе?

– Мы же с Вами не в каменном веке живем, – он сдержанно хохотнул. – Я считаю, что в посещении мирских мероприятий нет ничего зазорного. Это отличная возможность познакомиться с новыми людьми, пригласить их на свидание с Господом. Вот Вы, например, ни в чем не хотели бы исповедаться? Я чувствую исходящую от Вас тяжесть.

– Я в это не верю.

– Очень жаль. Очищение помогает. Я лично знаком с людьми, которые изменились после посещения церкви и исповеди до неузнаваемости. Разумеется, в лучшую сторону. Людей часто мучают их грехи, и это мешает им жить. Я же могу эти грехи отпустить. Поверьте, Вы почувствуете облегчение.

– Если я скажу, что подумаю, Вы оставите меня в покое?

– Я понял Ваш намек. Но прежде, чем уйти, я все же скажу это еще раз: буду рад увидеть Вас в нашей церкви.

Сара неспешно бродила по периметру зала, вблизи колонн, осматриваясь и наблюдая за людьми. Она не могла дождаться, когда все это закончится, а аукцион тем временем еще даже не начался. Время шло до жути медленно.

Она остановилась у края стола, рассматривая торчащую из квадратного стаканчика-креманки шпажку с утопленной в соусе табаско крупной креветкой.

– Ты должна пойти в полицию! – Сара невольно насторожилась, услышав тихий шепот в паре метрах от себя. Она притворилась, что ничего не слышит, изучая блестящие вилки на фоне белой скатерти. – Это же вопиющее богохульство! И от кого? От Святого отца!

– Тише ты! Может, все не так уж и плохо? Он же как никак отпускает грехи…

– Ты его защищаешь? После того, что он сделал?! Алан Хиггинс должен быть наказан, и ты это знаешь!

– Замолчи!

Две молодые женщины резко затихли, когда к ним подошел мужчина, ранее представившийся Саре как упомянутый ими Алан Хиггинс. Он радушно улыбался, отвесил женщинам пару комплиментов и пошел дальше, направляясь к небольшой компании мужчин.

– Чертов ублюдок, – процедила одна из говоривших, блондинка в красном платье. – И как его только земля носит.

– В чем дело? – Шериф не выдержала, подошла. Говорила достаточно тихо, чтобы никто не услышал их разговора. – Что не так с Хиггинсом?

– Не только с ним. Вся их церковь… – начала было блондинка, но подруга одернула ее за руку.

– Н-ничего, все в порядке. – Вторая женщина, брюнетка в синем платье, натянуто улыбнулась.

– А Вы, собственно, кто такая и почему подслушиваете чужие разговоры? – Первая женщина уперла руки в бока.

– Детектив Робинс, полиция. – Сара продемонстрировала удостоверение и снова спрятала его во внутреннем кармане. – Я хочу помочь.

– Мы же сказали, все хорошо. – Брюнетка взяла подругу за руку и потянула прочь. – Пойдем, Беатрис.

– Да, я сейчас тебя догоню, только возьму еще пару этих тарталеток. – Блондинка потянулась за тарелкой и тихо добавила: – В туалете через три минуты.

Она быстро закинула на тарелку закуски и отправилась следом за женщиной в синем платье.

Ровно через три минуты Шериф открыла дверь женского туалета. Беатрис стояла возле раковин со скрещенными под грудью руками. Она выглядела нервной.

– Закройте дверь, чтобы никто не вошел.

Сара зашла и заперла дверь на защелку.

– Я слышала о детективе Робинс. Это же Вас называют Шерифом, верно? Только Вы можете помочь моей подруге и всем женщинам в этой паршивой церкви!

– Успокойтесь и расскажите мне все по порядку.

– Хорошо. Все началось несколько месяцев назад. Хельга, моя подруга, Вы видели ее в зале, решила попробовать сходить в церковь, очиститься. Она никогда не была особо верующей, но тогда в ее жизни настал сложный период, она подумала, что хуже от этого точно не станет. И сначала все шло хорошо, ей понравилось, и она стала посещать службы каждую неделю. Но однажды она вернулась домой в слезах. В тот день я присматривала за ее сыном, ему три года. Ее муж умер от сердечного приступа год назад, так что иногда я помогаю ей с ребенком. Я спросила, в чем дело, а она ничего не могла ответить, только рыдала. Мне удалось ее успокоить только после того, как я сходила в аптеку за успокоительным. Она доверилась мне и рассказала, что после службы подошла к Святому отцу, к этому поганцу Алану Хиггинсу, и попросила исповедаться. Он напоил ее какой-то дрянью, от которой у нее закружилась голова. Он сказал, что это нормально, а когда она перестала понимать, что происходит, заставил ее раздеться, якобы под предлогом «обряда для исповеди». Я, конечно, никогда не была в церкви, но мне кажется, это НЕнормально. Она не помнит, что происходило потом, но очнулась она на полу комнаты для исповедей совершенно голая, а этот извращенец сидел рядом на стуле и гладил бороду. Даже представить страшно, что он с ней там делал!