Роман Малич - Среди пустоты снов

На ней была надпись, которую он смог прочесть, сдув с лицевой стороны обложки пыль: « Entre la vie et la mort ». Что в переводе означало – «Между жизнью и смертью». Надпись была на древнем, давно всеми забытом языке, но Зед немного изучал его в старых архивах библиотеки Орлеана из любопытства и для общего развития своего кругозора. Также в его памяти пробудилась одна древняя легенда о чистилище, в которое по преданиям северных народов попадают неблагонадежные духи, но подробности ее он помнил довольно смутно. Открыв книгу на первой странице, Зед увидел следующий текст в стихотворной форме:

«Пока храм грез моих, обитель снов, всегда с тобою, – все грозы будут обходить тебя лишь стороною».

И хотя везение сегодня было определенно на стороне странника, новым афоризмом он утешался недолго. С первой же строки книга умудрилась озадачить своего чтеца. Что бы это всё могло значить? Неужто некто доброжелательный взялся оберегать охотника, сулит ему этакий защитный оберег или же лишь пытается ослабить его бдительность с неизвестными намерениями, вселив в его исконно пессимистичный рассудок обнадеживающую мысль? Полистав еще немного эту книгу, он мало что разобрал в ней, поскольку незнакомых слов было слишком много. Однако недолго думая, увидев на флаконе ту же надпись, что и на обложке книги, Зед все же поддался искушению и решил выпить таинственный синий эликсир.

В поле синих цветов беззаботно лежал человек, он открыл глаза и почему-то захотел подняться. Встав на ноги, он осмотрелся, вокруг не было ни души, лишь бесконечное поле колышущихся иссиня-лазурных цветов.

От соцветий этих исходил необычайный, опьяняющий, но славный аромат, земля под ногами была до того легкой, что Зеда почему-то слегка пошатывало в шуршащих воздушных шелковистых лепестках. Он не мог припомнить как очутился в этом странном, непостижимо-отстраненном месте, а ущипнув себя за щеку, боли он не ощутил, но и пробудиться ото сна навечного, безутишного тоже не сумел. А потому Зед решил двигаться туда куда глаза глядят, в неисследованную даль, лишь бы не оставаться неподвижным.

Бесшумно плетясь в пелене шуршания лазурной синевы соцветий, он чувствовал, как душа его постепенно отождествляется тишине. Неожиданно появилось странное чувство умиротворенности. Зед ощущал ускользающие цепи мироздания, державшие его в ловушке временного существования. Чем дольше он шел, тем меньше это чувство казалось ему странным. Скорее, как раз-таки теперь наоборот, чувствовалось, как самое естественное. А все остальные эмоции стали казаться ему крайне непонятными, отчужденными, противоестественными и лишенными всякого здравого смысла. На мгновенье путешественник смог прикоснуться к вечности, – по крайней мере, так ему казалось в тот момент, – но сколько длился тот момент осмыслить было невозможно, ведь время не имело своей универсальной власти в этом необозримо-просторном месте.

Так и брел он в беспамятстве, казалось бы, вечность, пока не обличил обиталище двуярусное, прямо средь поля соцветий лазурно-синих. Дом этот был из дерева и окрашен в простой такой серый цвет. К слову, жилище это было не старым, но и не новым, обычный такой дом без каких-либо выразительных черт. Но Зед уже был рад и такой находке, – блуждая вечность в бескрайнем поле синевы цветов, он уже и отчаялся найти будь то выход, будь то человека или хотя бы самый обычный дом, но кто знает что в нем.

Уверенным, но медленным шагом он подошел к порогу и постучал три раза. Ответа не было. Тогда он постучал еще раз, но отклика снова не последовало. Ничего не оставалось, кроме как потянуть за дверную ручку, и – о, чудо! – дверь была не заперта. Войдя в дом, он очутился в небольшой комнатке, где на полу лежала не одна стопка старых, пыльных книг. Слева Зед увидел шкафчик с чайным сервизом и какими-то керамическими фигурками на полках. Рядом расположилось кресло из мягкой ткани и небольшой круглый столик с вазой сорванных по утренней заре синих цветов на нем.

Впереди Зед увидел прилавок, как в торговых лавках, а за ним он услышал какой-то шуршащий звук. Подойдя чуть ближе, он спросил:

– Есть кто живой?

Из-за прилавка вдруг выглянул типичный представитель рода вундерлупов. На нем были надеты круглые очки серебристой оправы и долгополая мантия мага из легкой матовой ткани. Рост данного вундерлупа, равно как и всех его соплеменников в естественном своем развитии, был невысок и с трудом достигал метра с кепкой. Уши же его были несоразмерно большими в сравнении с миниатюрной головкой и крохотным туловищем и с легкостью сгибались – при желании предприимчивые вундерлупы даже могли свободно размахивать ими, словно веером в летний зной, обдувая себя прохладным потоком ветра. Вундерлупы по праву гордятся своим шерстяным покровом. Мех их густой и длинный, на ощупь слегка грубоватый, зато подшерсток у существа мягкий и пушистый.

– Приветствую тебя, незнакомый странник! Что тебе нужно? – сказал вундерлуп.

– Я стучал в дверь, но ответа не последовало.

– Прошу прощения. Из-за шума чайника, я не услышал стука.

С правой стороны от Зеда, прямо за прилавком, на конфорке газовой плиты вскипал металлический чайник, который, к слову, действительно очень шумел, насвистывая носиком лунную сонату, и звенел отскакивающей крышкой, издавая высокие ноты, схожие с теми, что воспроизводят бьющиеся одна об одну парные оркестровые тарелки. От всей этой удивительной музыкальной композиции у Зеда на мгновение разболелась голова.

– Где я? Я не помню сколько я нахожусь в этом странном месте. День? Два? Или может быть, год? – спросил искренне недоумевающий Зед.

– Ты в месте, где сходятся все пути – в Царствии Сновидений Извечных. Можешь сокращенно его ЦСИ величать, если в лаконичности души не чаешь. У нас тут многие нерадиво блаженные так делают. Ну а реальность эта благочестивая где-то между житьем и смертным часом томится.

– Как я здесь оказался? Кто я? Что я вообще здесь делаю?

– Хмм… Этого ты тоже не помнишь? Дай-ка посмотреть на тебя внимательно.

Таинственное существо вскинуло на него взгляд, отодвинуло очки от переносицы таким образом, что его и без того немалые глаза стали казаться еще более важными через увеличительные стекла, пристально изучило гостя своего скромного жилища, и только после этого изрекло логическое умозаключение:

– Зрачки круглые. Цвет кожи белый. Интересно. Смею предположить, что ты человек!

– Я это и так знаю.

– Видишь. Как чудесно. Не все ты забыл, значит. Жизнь – это эзотерический парадокс, даже не пытайся ее осмыслить, – ехидно усмехнувшись, пролепетало низкорослое косматое существо.