Светлана Мурси-Гудёж - Когево

– Сво-о-о-олочь! – протянул Ельшинский, демонстративно нарываясь.

Верный своему принципу – не давать втягивать себя в чужие разборки, – я невозмутимо ждал, пока он остынет или наоборот разразится градом ругательств. В «дупле» он возник неожиданно, и явно не из коридора «минус первого» этажа, а из какого-то другого помещения.

Когда он раз в десятый повторил одно и то же ругательство, я понял, что мне не удастся его «забанить».

– Мм, а в чем, собственно, дело? – я откинулся поудобнее в геймерском кресле, оставшемся от предшественника. Механизм качания я починил, кресло теперь не заваливалось. В случае рукоприкладства (кто знает, на что способны эти дендрологи), можно откинуться еще больше, толкнуться ногами и улизнуть за стеллаж с системными блоками.

– В чем дело? – Ельшинский относился к категории «истеричек», которые при каждом спорном случае накручивают себя до состояния скандала. – Он еще спрашивает! В чем дело?!

Он швырнул на мой запыленный, покрытый крошками стол, какую-то бумагу на фирменном бланке КИЭй. С фиолетовой шапкой в виде здания с башенкой, четко выверенными полями и пробелами, с многочисленными подписями-резолюциями внизу.

Так же был оформлен и мой контракт. Только под ним стояла только одна подпись: разборчиво и твердо «А.И.Привалов». На этой бумаге именно этой подписи не было, но зато стоял целый ряд других.

ПРИКАЗ

Согласно творческой инициативе Ф.П.Платы и для наиболее результативного проведения юбилейных мероприятий, связанных с затуканиванием Когевского заповедника, настоящим приказываю:

В.Р.Ельшинскому подготовить и провести доскональное планирование по зондированию и жостингу ресурса, схему размещения прогулочных и дачных камер, а также наружное наблюдение и жилизацию мероприятий по затуканиванию. Означенное осметить и выслать исходящим на утверждение З.Б.Будулаеву.

Поручил: Будулаев

Согласовали: Ежихин, Бурунбукова, Закусило, Варежка-не-отпускай.

Ответить копией к исходящему: Ежихин, Бурунбукова, Закусило, Варежка-не-отпускай, Лупинцев, Одоевский, Кривоног, Прочий №1, Прочий №2, Прочий №243, Прочий №13.

– Что это? – спросил я.

– Издеваетесь?! – Ельшинский наконец вышел на нужную точку на ординате скандала. – Приехали не-знаете-куда, лезете не-знаете-во-что-неизвестно-зачем, чтобы проявить вашу поганую творческую инициативу! Вы! Вы даже столовую найти не можете! Вы с людьми общаться не можете! Вы на прочих смотреть не можете! Вы хоть понимаете сколько времени я потрачу на эту бумажку и вашу поганую творческую инициативу?! На ваши прогулочные и дачные камеры! Вместо дендрологии и научных исследований, которыми я и должен заниматься, на меня повесили идиотское мероприятие! А теперь еще придется приступить к «зондированию и жостингу»! Знать бы, что это такое? Что это? Вы – придурок с вашей творческой инициативой!

Ельшинский, тяжело дыша, сел на корточки и манжетой рубашки вытер пот. С «истеричками» самое лучшее дождаться, пока извержение закончится, и только потом вступать в диалог. По дыханию Ельшинского я понял, что дендрологу не меньше семидесяти.

– Мне уже девяносто два года, – словно отвечая на мои мысли сказал «истеричка». – Я не «стоял у истоков» Института. Я приехал сюда за двадцать лето до того, как начали истекать эти «истоки». Мое призвание – дендрология. Здесь я мог бы сделать открытия планетарного масштаба.

– Вы и так ученый с мировой известностью, – уже произнося слово «мировой» я понял, что вызову новый взрыв.

– Вы – болван! Болван с микросхемами вместо мозгов! – Ельшинский с трудом поднялся с корточек. – Какая европейская известность? Вы не понимаете, что я провел здесь семьдесят лет? Семьдесят! Никуда не выезжая! И никогда не смогу уехать отсюда! Никто и никогда не уезжает из Когевского Эллипса. Либо в могилу, либо в ивовую рощу на склоне – видели небось красивые деревца?

– Извините, пожалуйста, при чем здесь ивовая роща? – мой мозг крайне медленно осмысливал его слова.

Мне стало не по себе. Слишком много фактов не укладывалось у меня в голове. Слишком многое не стыковалось. Узкие ботинки, лицо, спрятанное в воротник заячьего полушубка, распущенные волосы до пояса. Ельшинскому – девяносто два, но выглядит он чуть старше пятидесяти. Мешок с остовом елки, тот тип за свинцовой дверью в десяти минутах ходьбы по бесконечному коридору, нескончаемая лестница с недосягаемым куполом башенки, «диск V извлечен неправильно».

А! Так это он, Ельшинский, проникает сюда и скачивает с сервера важную информацию. Я уже перерыл всю систему, но не смог найти данные о том, что именно скопировали, хотя сообщения о неправильном извлечении диска выскакивали почти каждый день.

– Зачем вы все время ходите ко мне с вашими флэшками, Ельшинский? – спросил я. – И что вы копируете?

– Я? – искренне удивился Ельшинский. – С чем хожу? Я у вас здесь первый раз. Без автотранспортировки даже и не нашел бы в здании, где вы сидите.

– Автотранспортировка ? Это так называется?

– Ну да. Есть длинное научное название, придуманное Марком. Совершенно непроизносимое. Мы предпочитаем пользоваться ненаучным, но всем понятным, вроде Самобранки в столовой. Это – кажущиеся позитивными проявления Когевского Эллипса. Подчеркиваю – «кажущиеся позитивными». И если вам, мальчик, в ваши 25…

– Мне 34…

– Не важно, все равно мальчик, раз вас можно прельстить такими пустяками, как кулинарные галлюцинации. Ведь по факту едите вы все равно солянку из квашеной капусты, а не седло барашка, и не черную икру. Я не буду вводить вас в курс всего того, с чем вы тут столкнетесь. Ответьте мне только, зачем, ну зачем вы проявили творческую инициативу?

– Понимаете, – я вдруг ощутил горячее желание рассказать ему всё. – Я хотел дойти до башенки, а в итоге попал в приемную к Будулаеву. Надо было как-то выпутываться.

– Что вам нужно в башенке?

– Ничего не нужно. Просто я вижу ее каждый раз по пути из общаги в Институт. И мне стало любопытно. Какая она? Что там внутри? Вид из окна. Как выглядит озеро с ее высоты? Скрипят ли половицы…

– Забудьте, – строго сказал Ельшинский. – Половицы не скрипят. Их в башенке нет. Забудьте, дуралей, начисто забудьте о башенке. Считайте, что это – запретная комната в сказке про Синюю Бороду. И вам нельзя туда ни под каким соусом.

– То есть Вы тоже не советуете мне ходить вверх ?

– Вверх ? Ни в коем случае! Что же нам теперь делать с этим факсимильным идиотизмом?

– «Идиотизмом», Всеволод Родионович, ни в коем случае нельзя называть распоряжение руководства, – в «дупле» возник молью траченный детина. В руке он держал металлическую хреновину.