Светлана Мурси-Гудёж - Когево

– Это, твоя, Марк, тактика, во всем поддакивать наверху, – Ельшинский опять начал закипать. – Твоя, Марк, твоя тактика!

– Моя, моя тактика, – детина помахивал предметом. – И эта моя тактика – гораздо действеннее твоей, Сева! Потому что я не отбрыкиваюсь от бумажек, но при этом имею возможность работать и делать что-то путное последние 50 лет.

– Рабов! Рабов ты используешь, Марк! Бесчисленное количество рабов! «Прочий №243»? Выблер в официальном приказе?

– И выблер, и 243… – детине явно нравилась амплитуда, с которой раскачивался металлический предмет. – Оцените, им драться хорошо в ближнем бою! И будет в приказе выблер №244, №245, и выблер №246, и так далее по списку. Потому что мое драгоценное время я тратить на документооборот не могу, а распоряжения руководства надо выполнять неукоснительно. Неукоснительно, понимаешь? И меня никто не спрашивает, сколько именно выблеров мне для этого понадобится.

– Драться хорошо, наверное, а что это? – поинтересовался я.

– Это, юноша, зонд. Пора бы знать. Не все же искать дверь в столовую, да диски извлекать неправильно.

– Так это вы приходите с флэшкой?

– Ой, не надо, – осклабился детина. – Кому нужна информация с сервера и что, собственно, такого у вас хранится? Все, что мне нужно для работы, у меня есть. Все секреты Когевского Эллипса, известные в Институте, стали известны благодаря мне. Морских коньков не люблю. Зонд, юноша. Там же черным по белому на фирменном бланке напечатано «Зондирование и жостинг». К зондированию можно приступить прямо сейчас, а теперь просветите нас с Севой по поводу «жостинга». Пока Стелла Анатольевна, скрипя профилем, не пришла.

Но она не пришла.

§§§

Стелла Анатольевна не пришла. Внутренний телефон не звонил.

Я получил интуитивный вызов, приглашение зайти.

Открыл дверь из «дупла» в коридор и очутился в зале необозримых размеров с готическими сводами. Зале, тесно заставленном до потолка металлическими стеллажами, заполненными аккуратными аллеями папок. Все папки были пронумерованы, промаркированы, носили одинаковые серые обложки. Почему папки носили обложки?

Я вдруг понял, кого мне напоминает Стелла Анатольевна. Она была такой же плотной канцелярской папкой в своей серой обложке – вязаном кардигане.

Стелла Анатольевна мерно печатала на машинке 70-х годов за высокой антикварной колонкой. В аквариуме, чуть освещенная сверху, плавала плоская серая рыба, безжизненная как лист приказа на фирменном бланке Института.

Стелла Анатольевна сделала мне знак подождать и продолжала механически печатать.

Я осмотрелся повнимательнее и обнаружил, что идеальный мир папок был вовсе не бесконечен, как показалось мне в начале. В глубине зала аллеи шкафов внезапно обрывались, как будто над пропастью. Дальше начинался хаос из гор разномастных бумаг, наваленных одна на другую: бухгалтерских журналов, сложенных пополам ведомостей, иссохших манускриптов, даже пергаментов, и между всем этим засунуты были восковые валики.

– Хаос, – прошелестела Стелла Анатольевна, проследив мой взгляд. Она ткнула в направлении горной гряды из бумаг, освещенной тусклым светом готических окон под самым потолком. – Настоящий, Федор Павлович, хаос ждал меня, когда я только пришла в КИЭй. Вы не представляете, что здесь творилось до моего прихода. Но последние 50 лет документооборот ведется неукоснительно. Это – фундамент существования Института. Стоит только дать слабину, и хаос поглотит нас. Мы с хаосом боремся неукоснительно, на это брошены все силы, вся моя жизнь, – сухопарой ручкой она обвела тусклые готические просторы. – Это – моя миссия!

– Я вижу.

– Федор Павлович, заполните исходящий ответ на входящий приказ. Исходящий ответ на входящий приказ заполняется в течение часа после получения приказа. А прошло уже четыре. На первый раз я вас прощаю, но впредь подобных проволочек не потерплю.

– Стелла Анатольевна, – сказал я на это. – В моем контракте не предусмотрены никакие входяще-исходящие заполнения. Я – специалист по ментально-цифровым кластерам. Мое время слишком дорого стоит, чтобы заниматься входяще-исходящим бумагомаранием.

На мгновение Стеллу Анатольевну парализовало гневом. Словно бы вся злость, копившаяся в ней полстолетия, вырвалась наружу и сковала ей шею и руки.

– Как вы… Как вы смеете?! – она издала звук спускающей покрышки, которую проткнули заточкой. – Вы назвали мой документооборот «входяще-исходящим бумагомаранием»?

Под конторкой раздался топот многочисленных маленьких ножек.

– Конечно, – я был безжалостен, хотя внутри и предчувствовал, что неприятности воспоследуют. Но я, в принципе, всегда был готов к неприятностям, и сдаваться не собирался. Для меня это был не первый отработанный контракт, и я использовал старую тактику.

Коллеги частенько «подмахивали» контракты не глядя, а затем были вынуждены вместо своей основной работы погрязать в бюрократическом болоте, быть втянутыми в разборки, заниматься интригами и разговорами ни о чем с сослуживцами. В отличие от них, я вычитывал в контракте каждую букву, а затем заучивал свой функционал и обязательства нанимателя близко к тексту, и четко шел по пунктам.

– Я, Стелла Анатольевна, умею разбираться с настолько сложными проблемами оборудования, – я показал на ее печатную машинку 70-х, – что вы даже не можете себе их представить. Это вам не подшивать бумажки по папочкам и ставить на стеллажи. Прошу вас в дальнейшем не впутывать меня в ваше «входяще-исходящее». Всего доброго!

Испуганное многоголосое «ах!» вырвалось из-под конторки.

§§§

Не дав Бурунбуковой и секунды, чтобы ответить, я развернулся, вышел к себе в кабинет. И очутился за свинцовой дверью Марка.

Освещен был только треугольник рядом с дверью. Свет выхватывал край письменного стола внушительных размеров и наклоненный профиль. Детина что-то писал ручкой из белого пластика с синим концом. На меня нахлынула ностальгия – в моей промозглой сельской школе мы писали именно такими ручками.

– Да, сказал Марк. – Новшеств не люблю. У меня есть и мак, – он показал куда-то в темноту, – и планшет, и выносные жесткие диски, но олдскульные приемы куда лучше. Дают сосредоточиться. Хотите, юноша, совет? Купите красивый олдскульный букет. Цветы продают рядом с палаткой с шаурмой. Идите к Стелле Анатольевне извиняться по горячим следам.

– За что? – я предчувствовал, что разговор пойдет о чем-то подобном. – Я работаю по контракту и выполняю только те обязательства, под которыми подписался.

– В ваши 34 года, юноша, – продолжал Марк как ни в чем ни бывало, – вы удивительно наивны. Вы можете быть ведущим мировым специалистом, как Ельшинский. Но вы не сможете переделать систему, если уж подписали контракт, чтобы в ней работать. Вы сами вольны выбирать – быть вам плоской серой рыбой в ограниченной коробке аквариума или использовать возможности Когевского Эллипса.