Евгений Малякин - Ужас замкнутого пространства. Криминально-политический детектив 2000 года

щедро раздавая из пачки протянувшим к нему просительные руки

Хмелевскому и Калининой.

Ирина Соломатова даже поставила чайник, а на удивленный взгляд

бледной Маргариты Ворониной заметила:

– Что ж теперь, из-за этого Жирцова и чаю с утра не попить!?

– Я восхищен вашим самообладанием, Ирина, – воскликнул Воронин.

– Но все же, давайте в темпе решать, что нам делать.

– Во-первых, – твердо заявила Соломатова, – необходимо

выяснить, куда девался ключ. Без него мы будем сидеть в квартире,

как в склепе… одном склепе с покойником.

Всех зябко передернуло.

– Кто вчера последний пришел домой?

Это, грозно оглядывая собравшихся, тоном следователя вопросил

Сан Саныч (видимо, на правах самого богатенького жильца).

– Я в восемь вечера, – подняла ручку миниатюрная Лиза Калинина.

– С подругой, клиенткой!

– А мы вообще с обеда никуда не выходили, дела делали, – откликнулась Маргарита Воронина. – Мой Андрей Васильевич приболел…

– Ясно!

Сан Саныч Фабрикант оглядел остальных:

– Так… Ирину я в ужин на кухне видел, Яна со мной… А этот ваш Игорек, Ирина Генриховна? Где он?

Соломатова только сейчас сообразила, что ее ненаглядноевеликовозрастное чадо до сих пор дрыхнет, несмотря ни на какие потрясения в квартире.

– Спит еще и ухом не ведет. Но он вчера около девяти явился,

так что…

– Подождите!

Хмелевский пытался унять противную дрожь в руках:

– Я вчера в одиннадцать с чем-то выходил в ночной павильон за… ну, за бутылкой. А когда вернулся, то дверь закрыл и ключ повесил на гвоздь. Потом никто в звонок не звонил.

Фабрикант иронично ухмыльнулся:

– А ты, Лев Николаевич ты наш, хорошо вчерашний вечер помнишь в

твоем-то состоянии? Может, это позавчера было?

Хмелевский обиженно фыркнул:

– Ты, Саня, не прикалывайся. Если бы не помнил, то молчал бы в тряпочку!

– И то верно! – вступилась за друга Ирина, – Я за Леву ручаюсь, он, если не помнит ничего, то зря сочинять не будет.

– Но, тогда я ничего не понимаю, – подытожил Сан Саныч, – куда же мог деваться ключ?

– А как мог в нашем туалете появиться труп? – ехидным тоном продолжила Ирина. – Все это элементы какого-то злого умысла.

Андрей Воронин не очень вежливо откликнулся:

– Без вас понятно. Но кто злоумышленник? Давайте решительно все

выясним. Я вот, например, в туалет хочу, и женщины, уверен, тоже. А там этот… Жирцов… о, господи! И на работу надо.

Помолчали. Внезапно, на пороге возник Игорь Соломатов с удивленным выражением лица:

– Объясните кто-нибудь, что там за мужик лежит возле туалета, войти не дает? Он, по-моему, мертвый и кого-то мне напоминает…

– Жирцов это, Исак, из Госдумы, – доходчиво сообщила Лиза Калинина.

Игорь покачал головой:

– Сон какой-то дурной… Откуда здесь этот представитель гнилого еврейского капитализма?

– Я попросил бы тебя!.. – взорвался Фабрикант. – Держи свои политические штучки при себе. Ты ключ не видел, скажи лучше?

– Какой еще ключ?

– «Ночной» куда-то пропал, – сообщила Маргарита Воронина, – выйти даже не можем, милицию хотя бы вызвать.

– Да уж, – рассудительно заметила Ирина, – до приезда ментов мы не имеем права трогать труп, а вот проблема туалета… В ведро, что ли…

Фабрикант хмыкнул и выкинул окурок в стоящее под раковиной помойное ведро. Затем пружинистой походкой делового человека под настороженными взглядами остальных жильцов прошелся туда-сюда по кухне и решительно заявил:

– В общем так. Кого интересует проблема насчет «оправиться», а мне, лично, позарез через час нужно быть по важному делу в одном месте. Иначе я рискую потерять столько денег, сколько не стоит вся эта паршивая коммуналка со всем ее барахлом вместе взятым!

– Ну-у, – насмешливо протянул Игорь Соломатов, – хоть ты тут задушись, но реши проблемы Сан Саныча! А вы не подумали, вообще, о самом главном?

– Это о чем же? – вопросительно уставился на него Хмелевский,

надеясь, что главной будет признана проблема немедленного

опохмеления.

– Да о том, что мы скажем милиции, когда она сюда, наконец,

доберется?

Тут же опять поднялся невообразимый гвалт, поскольку каждый имел свое непререкаемое мнение на сей счет. Отчаявшись разобрать что-то разумное в этом потоке слов, Ирина выбежала в коридор и снова грохнула по корыту. Это возымело некоторое действие, и Соломатовой удалось высказать свою, как ей казалось, наиболее разумную точку зрения:

– Давайте по порядку. Кто-нибудь из нас лично, или через

знакомых имел какие-либо отношения с этим Жирцовым?

– Нет! – ответ был всеобщим и одновременным.

– Значит, никто его сюда пригласить не мог и, уж, тем более, сам он к нам в гости вряд ли решил нагрянуть с утра пораньше.

– Точно! – это громко воскликнул Хмелевский.

– Но факт есть факт. Он каким-то образом очутился в нашем туалете, причем, с ножом в сердце. Прямо абсурд! Что скажет милиция?

– А менты скажут, – поддержал речь матери Игорь Соломатов, дымя вонючей сигаретой, – что мы коллективно заманили к себе великого политика и коллективно его «замочили в сортире». Ну, как Путин чеченских террористов!

– Чушь, молодой человек! – выкрикнул Андрей Воронин, – Зачем нам это понадобилось и как мы технически смогли бы это сделать? У него же, в конце концов, охрана должна быть!

– Технически, – продолжал вещать Игорь, – проделать операцию при коллективном сговоре было бы несложно. Менты все, что угодно смогут доказать… А вот – цель убийства? Ну, попрессуют нас всех по камерам, так что угодно расскажем!

– А ведь он в чем-то прав, несмотря на всю бредовость, – задумчиво перебил молодого человека Сан Саныч. – Ведь никак невозможно объяснить, почему, каким образом труп оказался в наглухо запертой изнутри квартире, утром, да еще и в туалете. Никакой фантазии не хватит это объяснить,… Вот и объяснят только преступным сговором, всех или части жильцов. И допекут всех. Это вам не кто-нибудь, а сам Жирцов!

– А вот я думаю… – начала было Маргарита Воронина, но соседи так и не успели узнать, каким великим умозаключением собиралась поразить их бывшая актриса.

Из комнаты экстрасенши Лизы Калининой донесся душераздирающий

вопль. Секунду все молча переглядывались, потом Лиза еле слышно сказала:

– Это там, у меня… Полина Штерн, подруга…

Все, толкаясь, бросились посмотреть, что еще случилось этим фантасмагорическим утром в их Большой квартире и, влетев в

комнату Лизы, остолбенели.

Шла утренняя программа столичного телевидения, как обычно, в прямом эфире. И там, мило улыбаясь очаровательной дикторше о чем-то рассказывал и активно жестикулировал никто иной, как сам… Исак Владимирович Жирцов.