Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Сейчас, – сказал он. – Не отключайтесь.

Голоса, смех, музыка зазвучали в трубке отчетливее, потом Демидов с удивлением услышал, как в трубке заквакали лягушки – десяток сразу. Закричала стая уток, и все внезапно стихло. Потом появился Златкис.

– Разговор шифруется, – сказал он. – Можете говорить всё.

– Я располагаю достоверной информацией, – заговорил Демидов, – что на прошлой неделе был взломан сервер Фонда. Преступник проник в базу данных и похитил конфиденциальную информацию, которая может заинтересовать правоохранителей сразу нескольких европейских стран. Причем взлом осуществлен был неоднократно.

– Откуда такие сведения? – невозмутимо спросил Златкис.

– Из чрезвычайно надежного источника. К сожалению, назвать его сейчас не имею права. Информация проверена. Я получил соответствующие доказательства. Дело касается испытаний индекса-м. Вам известно о взломе?

– Нет, – хмуро сказал Златкис.

– В таком случае мы с вами можем по достоинству оценить мастерство русских хакеров, которые даже не оставили следов на сервере. Это также свидетельство профессиональной подготовки тех, кто в Фонде отвечает за компьютерную защиту. Кроме данных об индексе-м, похищена и другая информация. В частности, весь архив по нашей клинике за последние три года. В том числе истории болезней тех пациентов, кто не отражен в общедоступной статистике.

– Так. Это все?

– Нет, не все. Теперь самое интересное. Здесь, в клинике, некоторые сотрудники, несмотря на мой строжайший запрет вскрывать пациентов, получавших индекс-м, нарушил приказ и тайно получил образцы тканей. Они сделали это во время транспортировки трупов в крематорий. Эти же лица тайно, в частном порядке передали срезы в химфарминститут специалисту по молекулярному анализу. Очень хороший специалист. Фамилия Кокшанский. Настоящий эксперт.

– И что показала экспертиза?

– Всё.

– То есть?

– Повторяю: всё. Все ингредиенты. В том числе свойства и назначение известной вам субстанции.

– Вы можете выражаться яснее? – в голосе Златкиса проскользнуло недовольство.

– Нет, не могу, – дерзко заявил Демидов. – Яснее некуда. О компетентности сотрудников Фонда, отвечающих за компьютерную защиту, мы только что говорили. Не исключено, что надо задуматься и о тех, кто сейчас отвечает за защиту нашего разговора.

– Вы абсолютно правы! – с неожиданно согласился Златкис. – Как далеко они подвинулись в анализе?

– Дальше некуда. Если немедленно не принять меры, нам остается только ждать визита Сюрте женераль или БНД [56] . Может быть, и Интерпола.

– Сюрте и БНД не придут. Они заинтересованы. Это совместный проект. Не наш – это их совместный проект. Насколько далеко продвинулся процесс? Его можно остановить или блокировать?

– Можно. Частично он уже локализован. Материалы уже почти были переданы в ГРУ. К сожалению, при этом погибли эксперт Кокшанский и его отец – офицер ГРУ.

– К сожалению? – удивился Златкис.

– Радоваться, когда гибнут невинные люди?

– Да-да, – поспешно согласился Златкис.

– Не сомневаюсь, что на высоте оказалась служба безопасности клиники. Кстати, я по-прежнему не знаю никого из этой службы. Тем паче руководителя. По-моему, такое положение не способствует эффективности ее работы. Им, например, не известно, что есть еще два человека, имеющие доступ к материалам.

– А вам они известны?

– Да.

– Кто они?

– Главврач клиники, то есть ваш покорный слуга. И еще один сотрудник клиники.

– Интересно, очень интересно…

– Вот передо мной отчет с подробным анализов срезов головного мозга. Расписаны все ингредиенты препаратов, которые были назначены. В том числе и кристаллическая субстанция.

– И она описана? – тихо спросил Златкис.

– И она. Еще раз подчеркиваю: сейчас в нашей, вернее, в моей власти остановить движение. Без последствий. Как будто ничего не было. Завтра я получу все исходные материалы и все остальное, что было похищено с сервера.

– Вы так уверены?

– Абсолютно уверен.

– Можно полюбопытствовать, почему?

– Если можно, Соломон Наумович, отвечу позже. Единственное, о чем могу сейчас проинформировать полностью, так это о том, что у меня нет никакого желания передавать эту опасную информацию, как и все вещественные доказательства, новому главврачу Успенской клиники.

Златкис умолк.

«Получил по морде? – торжествующе спросил Демидов. – Еще как получил».

– Почему вы решили, что в Успенской клинике должен быть новый главврач? – наконец спросил Златкис.

– Это не я решил, что он должен быть! – отпарировал Демидов, притворяясь, что понял совсем другой смысл вопроса. – Чтобы не тратить зря ваше время, могу проинформировать: господин Беленький, известный вам, в настоящее время лежит в нашей клинике с подозрением на обширную опухоль головного мозга. А Евгений Моисеевич Литвак, которого вы, полагаю, хорошо знаете, в последнее время пристрастился ночевать в вытрезвителе на Канареечной улице. Знаете такой?

– Нет, не знаю, – машинально ответил Златкис.

– Вам и не обязательно знать. Только если бы не эти его новые привычки, такой серьезной утечки информации, вполне возможно, не случилось. Увы, он имеет отношение к случившемуся, хотя, возможно, и не подозревает, что стал разменной фигурой в чужих руках. В тех самых, – добавил Демидов, – которые купили его лояльность обещанием, что он получит должность заместителя главврача клиники.

– Неужели?

– Конечно, Евгений Моисеевич – и это мое личное мнение – может быть хорошим руководителем, – не отвечая, продолжил Демидов. – Сам по себе он может принести определенную пользу нашему общему делу. Но алкоголизм, даже у очень хорошего человека, – фатальная и неустранимая опасность. Никогда и никто не может сказать, как поведет в трудной ситуации человек, даже полностью вылечившийся от алкоголизма.

– Здесь я вынужден с вами согласиться, – почти дружелюбно сказал Златкис.

– Вы, наверное, знаете, как хорошо я отношусь к Евгению Моисеевичу. Даже слишком хорошо. И в силу именно этого моего отношения, мне трудно представить, как доверить и ему ту самую информацию. Нет гарантии, что она не попадет вместе с ним в учреждение на Канареечной. Там, знаете, по-скотски относятся к клиентам. Обыскивают, грабят.… И скажу вам откровенно, Соломон Наумович: в клинике Евгения Моисеевича не любят. Если он займет руководящую должность, непременно столкнется либо с саботажем, либо его подставят под удар вместе с репутацией клиники. И тогда делу конец.

– Просто безобразие, – двусмысленно прокомментировал Златкис.

– Мне очень не хотелось вас огорчать, – дерзость Демидова достигла того градуса, когда он позволил себе разговаривать со Златкисом дружеским и даже сочувственным тоном. – Но я не мог скрыть от вас эту информацию. Для этого я вас слишком уважаю и ценю как незаменимого фундатора Антиракового фонда.