Валерий Прохватилов - Снайпер должен стрелять

Конорс должен был с ней согласиться, не без ехидства подумав, что она, того и гляди, назовет его коллегой. Он помолчал, размышляя, стоит ли продолжать разговор. Митаси очень, должно быть, доверял ей, если уж приставил не просто наблюдать за ним, но еще и вести беседы.

— Я не надоел вам своими вопросами? — все же спросил он.

— Нет, как видите, я охотно отвечаю на них.

— А меня вы ни о чем не хотите спросить?

— О, я спросила бы вас о многом, но едва ли вы будете искренни.

— Почему вы так думаете?

— Вы еще не решили, как вам следует себя вести. К тому же я для вас все еще горничная, да и находимся мы с вами в таком месте, где не принято спешить.

— Вы умнее, чем я подумал сначала. От красивой женщины ожидать этого трудно.

— Ваш комплимент давайте адресуем всем красивым женщинам сразу.

— А на свой счет вы его принять не хотите?

— Я их слышу слишком часто, и у меня пропал интерес к их коллекционированию.

— О, вы говорите как очень серьезная женщина…

— Не угадали, мистер Конорс, я весьма легкомысленна.

Кадзимо Митаси дал ему на размышление и, как считалось, на подготовку отчета о деятельности Джонатана М. Хестера целую неделю. Видимо, он тоже не спешил. Время для беседы, выбранное им, пришлось на вечер. Ни кофе, ни выпивки не предполагалось, чем подчеркивалась официальность и серьезность беседы. Появился доктор Митаси без своей обычной улыбки и приветствия. Это было явление хозяина, многое могущего себе позволить.

Не дожидаясь приглашения, доктор Митаси сел в кресло и только после этого глянул на Конорса. Улыбка, с которой его встретил Стив, ему не понравилась. Вместо того чтобы, как предполагалось, сухо потребовать отчет, он вдруг сказал:

— Вероятно, ты хорошо поработал и у тебя есть основания этому радоваться?

— Можно сказать и так. — Конорс продолжал улыбаться, не отрывая взгляда от лица Митаси, понимая, что обязан улавливать малейшие изменения в настроении собеседника.

Два человека, в течение многих лет учившиеся читать в чужих душах, оказались лицом к лицу, сознавая, что их мастерство необходимо им сейчас, как, может быть, никогда прежде. И Кадзимо Митаси мгновенно уловил, что та роль, которую он для себя сегодня выбрал — роль распорядителя судьбой этого сидящего перед ним человека, — едва ли выбрана верно. Он понял, что следует быть осторожным, что Конорс, вероятно, оправился от обрушившихся на него несчастий гораздо быстрее, чем можно было предполагать, а следовательно, данную ему на размышление неделю использовал не так, как думалось.

— Не хочешь ли поделиться со мной своими соображениями, Стив, чтобы я порадовался вместе с тобой? — осторожно предложил он.

— Дорогой учитель, — Конорс, хорошо владея собой, все еще продолжал улыбаться, — мы не виделись с вами целых семь дней. Срок достаточный, чтобы подумать о многом. Не скажу, что размышления мои оказались слишком плодотворными. К сожалению, я не владею рядом простейших фактов, без которых… — Он пожал плечами, давая понять, что без этих фактов бессилен предложить что-либо вразумительное.

— Стив, мы, кажется, договорились, что будем беседовать не по поводу тех фактов, которые неизвестны тебе, а по поводу тех, что неизвестны мне.

— Видите ли, дорогой учитель, производство информации в наши дни самый выгодный вид предпринимательской деятельности. Вы хотите, чтобы я занялся этим производством, не имея возможности оценить перспективу.

— Ты полагаешь, что я очертил ее недостаточно ясно? — В голосе Митаси зазвенели зловещие нотки.

— Именно это я и предполагаю, — мягко проговорил Конорс, явно отдавая инициативу собеседнику.

— Хорошо, попробуй сформулировать, что же тебе неясно, — предложил Кадо.

— Например, зачем я вам понадобился. Если для того, чтобы утолить жажду мести, то возможность эта у вас была, но вы не захотели ею воспользоваться. Если для того, чтобы выпотрошить меня и использовать мои открытия, то начинать следовало не с меня, а с моей лаборатории и оборудования, судьба которых мне не известна. Если же, скажем, вы надеетесь с моей помощью начать все сначала… Слишком много «если», дорогой учитель.

— Ты всегда неплохо работал головой, мой мальчик. За это я тебя и ценил. Однако согласись, «если» твои немного стоят. Жажду мести, как ты понимаешь, утолить еще не поздно. Если мне придет в голову это сделать, уверяю тебя, я позабочусь о том, чтобы мой заключительный монолог не стал известен всему миру. — Жесткость ушла из его голоса, он говорил нарочито приветливо, даже несколько слащаво. — И все же я люблю умных, а не умничающих. Позволь дорогому учителю преподнести тебе еще один урок, и надеюсь, не последний.

Он щелкнул пальцами, дверь распахнулась, и, сделав шаг в комнату, перед ними остановилась Ито.

— Будь любезна, дай нам послушать магнитофонную запись, — попросил он.

Через минуту Ито вернулась с портативным магнитофоном, поставила его на стол и включила.

«Мне хочется, чтобы ты поняла все как можно глубже, в тонкостях, в деталях, — зазвучал голос бывшего доктора Хестера. — Тем приятнее мне будет потом вычеркнуть все это из твоей памяти, поскольку без нее интеллект — ничто. А ведь интеллект, пожалуй, единственное подлинное богатство, которым ты владеешь…»

Голос, казалось, завораживал всех, каждое слово выслушивалось с предельным вниманием, а доктор Хестер продолжал вещать:

«Вот его-то я тебя и лишу. Ты не будешь похожа на Веру, ты станешь похожей на Бертье, но в еще более ужасном виде. Я сделаю так, что идиотизм печатью ляжет на твои прекрасные черты».

Кадзимо Митаси щелкнул пальцами. Ито выключила магнитофон.

— Блестящая речь, — с сарказмом прокомментировал прослушанную запись Митаси, — представляю, что мог бы извлечь из нее прокурор. Видно, мой мальчик, ты явно был не в себе, иначе бы не намолол такую уйму глупостей, не говоря уже о том, что речь твою, оказывается, еще и записывали.

Это был тяжелый удар. Ту, последнюю, сцену перед побегом Конорс и сам вспоминал не без отвращения, но то, что его, оказывается, еще и подслушивали, что не он, а Мари была хозяйкой положения, не могло не обескураживать.

— Вот тебе и ответ на твои «если». Не вытащи мы тебя сюда, ты философствовал бы на другие темы. — Митаси помолчал, словно давая Конорсу возможность прийти в себя. Ито собралась покинуть комнату. Он жестом остановил ее: — Посиди с нами, тебе будет полезно послушать разговор умных людей. — Он опять помолчал. — Что я могу сказать по поводу второго «если»? Я имею в виду оборудование. Здесь, к сожалению, вышла осечка, хотя, казалось, все обещало удачу. С этим придется мириться. А что касается возможности использовать тебя, твои открытия и способности, так ведь я не Мари, меня надо еще убедить в том, что эти открытия и способности есть, что ты не зря тратил время после нашей разлуки. Поэтому я и просил тебя написать отчет, чего ты, как я понимаю, сделать не пожелал.