Матей Вишнек - Кони за окном

Сын (вместо прощания) . Мама, у меня карманы зашиты…

Сын уходит, таща за собой чемодан. Он забыл ботинки. Мать хватает их и спешит к окошку.

Мать (взволнованно) . Постой… Постой…

Она бросает ему ботинки, сначала один, потом другой. В это время раздается громкий стук в дверь. Обессиленная, Мать направляется к двери и открывает ее.

Входит Посыльный, любезный и жизнерадостный, с большим букетом гвоздик. Через шею перекинуты ботинки, которые Мать выбросила в окно.

Посыльный. Рад вас приветствовать, Мадам, позвольте преподнести вам эти цветы.

Мать. Что это за цветы?

Посыльный. Гвоздики. Я собственноручно собрал их в саду казармы.

Мать. Спасибо. Прошу вас, положите их куда-нибудь подальше. От запаха гвоздик меня тошнит.

Посыльный. На стол?

Мать. Лучше в чемодан.

Посыльный открывает чемодан, который уже забит гвоздиками. Запихивает свой букет туда же, закрывает чемодан — щелк! щелк! — и садится сверху.

Мать. Можете посидеть на чемодане, если хотите.

Посыльный. Благодарю вас, Мадам, мне в самом деле нужно отдохнуть.

Мать. Скажите… это вы человек с повозкой?

Посыльный (время от времени щелкая замками чемодана, щелк! щелк!) . Да, мадам, человек с лошадью — это я.

Мать. Значит, это вы бродили сейчас под окном.

Посыльный. Да, мадам, это были мы.

Мать. Вы считаете, это правильно — оставлять лошадь под дождем? По-моему, ни одно животное кроме рыбы нельзя держать под дождем.

Посыльный. Я так рад с вами поговорить. Знаете, тут стоит наш полк. Я часто проезжал под вашим окном. Мы все думаем, что окна дают уникальную возможность войти в контакт с реальностью.

Мать. Вы пришли сообщить мне плохие новости, так ведь?

Посыльный (щелк! щелк!) . Да, мадам, даже не знаю, с чего начать.

Мать. Что-то с моим сыном?

Посыльный. Да, мадам. Меня отправили, чтобы вас к этому подготовить. А ведь совсем непросто к этому подготовить психологически. Поставьте себя на мое место… Некоторые, сообщая плохие новости, режут по живому. Но только не я, мадам, я привык действовать тонко и с чувством такта. Мне всегда удается донести самые страшные новости самым деликатным образом. Ни разу в жизни я не проваливал свою миссию. Благодаря моим сдержанным доброжелательным приемам, многие люди остались мне признательны навек. Я сэкономил им, если можно так выразиться, тысячи слезинок… Несколько раз мне даже удалось в самые тяжелые моменты пробудить самую чистую надежду и желание жить. Вот и сейчас, если бы я знал, с чего начать, мы с вами могли бы поболтать в теплой непринужденной атмосфере… Если бы вы знали, сколько света принес я людям благодаря своему редкому мастерству… Я со многими подружился… И во многие дома я потом с удовольствием возвращался…

Мать. Господи, скажите, мой сын, он умер?

Посыльный (щелк! щелк!) . Да, мадам. Поймите, я хорошо знаю человеческую душу. Я отлично умею выбрать тот единственный момент, когда могу позволить себе дотронуться до раны. Поверьте, никто в мире не способен дотронуться до раны бережней меня. Несколько раз я даже устраивал самые настоящие представления, я дотрагивался до раны так нежно, что она почти на глазах затягивалась.

Мать (в отчаянии, отвернувшись к шкафу) . Он умер… Он умер…

Посыльный. Пожалуй, я открою вам все… Да, все… потому что мой величайший секрет — это мое умение разделить страдание другого. Потому что у меня огромная… нечеловеческая… способность к страданию. Когда я приношу страшную весть, страдание на моем лице производит такое глубокое впечатление, что убитые горем люди первыми кидаются меня утешать. Взгляните на меня, мадам, вы видите мое жалкое состояние… босые ноги… мокрые ботинки… а все потому что я, мадам, потому что я никогда не оставляю ботинки грязными на ночь…

Мать. О! Замолчите… Замолчите… (Сморкается.) Как можете вы так легко об этом говорить.

Посыльный. Вы правы, мадам, тысячу раз правы, это преступление — оставлять ботинки грязными на ночь. Грязь все разъедает, все убивает, все уничтожает. (Пауза.) Я где-то совершил ошибку? Я что-то упустил? Мне очень жаль… Возможно, я переставил местами пару предложений… но в принципе, мои слова должны были вас совершеннейшим образом успокоить… Да… В принципе, мы сейчас уже должны были бы говорить о чем-нибудь постороннем… Знаете, у меня было трудное и несчастливое детство.

Мать (бродит как призрак) . Как это могло с ним случиться? Как? Вы уверены? Может, вы перепутали имена в списке?

Посыльный (он оскорблен, но все-таки проверяет имена в списке) . Нет, мадам, я никогда ничего не путаю. Я всегда все делаю точно и своевременно.

Мать. Расскажите мне все… Вы его знали? Он погиб в бою?

Посыльный (смущенно) . Нет… не в бою… но в форме… хотя, если я правильно помню, рукава у него были закатаны.

Мать. Значит, это он. Он терпеть не мог рукава…. Он их с детства закатывал…

Посыльный. Как интересно!

Мать. Скажите… Ему шла фуражка? Он был смельчаком? Он сражался как лев?

Посыльный. Он не успел поучаствовать в бою. Он погиб сразу.

Мать. Как? Ему не выдали оружия?

Посыльный. Выдали, мадам, но он так и не научился им пользоваться… И если уж говорить начистоту, он был ни на что не способен.

Мать. Ни на что?

Посыльный. Ну… Не совсем… Он был способен выполнять команду «смирно». У него это отлично получалось, осмелюсь доложить, лучше всего он себя чувствовал именно в этом положении.

Мать. Ужасно… Могли бы вы приоткрыть кран? Хочу послушать, как течет вода, меня это успокаивает…

Посыльный. Конечно… (Открывает кран.) Это вода?

Мать. Вода! Что же еще?

Посыльный. Она черная. Вы пьете черную воду?

Мать. Я ее не пью. Я ее слушаю… Мой сын тоже любил слушать воду… Иногда мы вместе слушали, как падают капли воды, и чувствовали себя близкими людьми. Обычно мы слушали воду начиная с субботнего вечера и все воскресенье… Мой сын прекрасно знал, насколько широко нужно открыть кран в зависимости от нашего состояния души… Если мы чувствовали себя уставшими, он делал так, что вода из крана только капала… Чем больше была усталость, тем реже капала вода… Мой сын на удивление ловко умел управляться с краном. Он мог отрегулировать его так, чтобы вода вытекала в час по капле… Да, это был удивительный и неповторимый ребенок… Едва я его родила, сразу почувствовала, какой хрупкой будет его связь с реальностью. Он никогда не кричал, даже во сне… Никогда не ныл, не вздыхал… Когда он был совсем маленьким, то молча лежал в кроватке и ждал… Он никогда не моргал, не кашлял, не писал, не какал, не ревел. Никогда не болел… Днем он бодрствовал, ночью спал как сурок. Когда он чуть подрос, я стала отправлять его за молоком, и скажу вам честно, он всегда возвращался с бутылкой молока… Как это согревало мне сердце… Если я отправляла его за мылом, он возвращался с мылом… Он всегда ходил вдоль стен, он переходил дорогу только на светофоре… Подростком он любил ловить мух и рыбачить. Словом, чудный мальчик, заботливый сын, молчаливый как девушка… Он успел что-нибудь сказать перед смертью?