Игорь Маранин - Сказки про Того, Не Знаю Кого [сборник : СИ]

Прошло много веков, волшебники Эллады были изгнаны с Олимпа, и, сменив имена, бродили по мощёным дорогам Римской империи, пока, наконец, не исчезли вовсе. Флейта Пана попала сначала к воинственным персам, что ходили походами в Грецию, а от них ещё дальше на Восток — в Согдиану, где жил некогда поэт-отшельник, имени которого теперь никто не знает. Однажды вечером, когда отшельник сидел под старой сливой, голые и почти безжизненные ветви которой были усыпаны цветами (так бывает у совсем старых сливовых деревьев), по пыльной иссушенной дневным зноем дороге проходил путник. Увидев отшельника, он подошел и молча остановился рядом. Посмотрел, как поэт записывает острым прутом на земле своё новое стихотворение, а затем, восхищённый, достал из заплечного мешка флейту и положил рядом с бороздками строчек.

— Я украл её, — неожиданно признался он. — Но зачем мне флейта? Когда я начинаю играть, мне чудится, что со мной разговаривает тоскующая дева. Ты знаешь, поэт, что великий мудрец Лао Цзы родился под сливовым деревом? Говорят, мать его носила сына во чреве несколько десятков лет и родила глубоким стариком. Оставь эту флейту себе. Если правильно подобрать звук, ты сможешь превращать своих врагов в деревья.

И, оборвав бессвязную речь, путник неожиданно развернулся и направился обратно — в ту сторону, из которой пришел. Отшельник проводил его удивленным взглядом — он не знал, что довелось ему встретить одного из самых необычных людей, которые жили на этой Земле. Вечного Вора. Но через несколько мгновений поэт уже забыл о странном путнике, к нему вернулась Муза. А волшебный инструмент и вовсе вскоре отдал беднякам ближайшего городка, страдавшим от жадности и притеснений своего правителя. С тех пор город стал быстро богатеть и расти. В центре его появился огромный сад, и каждого нового правителя приводили сюда показать, что стало с теми, кто притеснял простой народ. Десятки, если не сотни деревьев впечатляли. Особенно, когда начинала звучать флейта, и сквозь их морщинистую древесину проступали алчные и злобные лица. Эти встречи правителя и горожан устраивались ежегодно. На всякий случай. Ибо власть по сути своей куда более жадна, чем самая алчная торговка на восточном базаре.

И город жил — счастливо, мирно и богато. Поэт-отшельник давно умер, оставив после себя прекрасные стихи, а волшебную флейту Пана все передавали из рук в руки, пряча и сохраняя в надежных тайниках. Пока однажды человек, что оставил её поэту, не вернулся в эти места. Вечный Вор, он был первым, кто позарился на чужое добро в самые древние времена, и за то оказался наказан Всевышним на вечные скитания и бесцельное воровство. Он крал чужую пищу, и была она ему горька и противна. Крал чужое вино, но едва прикасался к нему губами, как оно становилось уксусом. Одежда не согревала его тело, а обувь не хранила подошвы ног от острых камней. Он дал потомство многим женщинам, и в роду их до сих пор время от времени рождаются люди, что больны воровством: они крадут не из алчности, а просто потому, что не могут, и добытое нечестным путем не ласкает рук их. Вечный Вор заночевал в городе, а утром ушёл и унёс волшебную флейту.

И жизнь большого города, словно похудевшие осенние воды Согда Самаркандского, снова вернулась в прежнее русло. Правители стали злыми и жестокими, большой сад был вырублен, а жители обеднели, как в старые недобрые времена. Южное солнце всё так же осыпает свои лучи на купола мечетей, но муэдзины теперь не ходят по пыльным и узким улочкам и не стучатся во дворцы правителей. Они призывают к молитве с высоких минаретов, и во дворцах за закрытыми окнами их не слышно.

Король был в отчаянии. В королевстве не осталось ни одного даже самого завалящего, самого трусливого, самого никудышнего рыцаря. Перевелись один за другим, спасая его похищенное чадо, его кровинушку, его прелестное дитя. Пятьдесят два бесстрашных рыцаря, пропавших без вести в далеком горном ущелье.

Внезапно двери с шумом распахнулись и в королевские покои влетел Первый Министр.

— Нашли! — радостно выкрикнул он. — Ваше Величество, еще одного нашли!

— Докладывай! — потребовал король.

— Рыбу удил, — сообщил Министр. — В самой глухомани, на границе королевства.

— А точно ли рыцарь? — обеспокоился король.

— Точно, точно, Ваше Величество! И меч рядом лежал, и доспехи, и кираса — он туда улов складывал.

И обернувшись к дверям, Первый Министр громко выкрикнул:

— Эй, там! Давайте сюда рыцаря.

Двое слуг, слегка покачиваясь, ввели в королевские покои мрачного и недовольного мужичонку лет тридцати.

— Проси в поход что угодно! — заявил король, заключая незнакомца в объятия.

— Забрало отдайте, — буркнул рыцарь. — Без забрала не пойду.

— Отдайте ему забрало! — тут же выкрикнул король.

— Так мы его это… — развел руками один из слуг. — Мы его выпили, Ваше Величество, ик… На радостях-то…

— Да и забрала того всего ничего было, — подтвердил второй слуга, пытаясь стоять прямо и не шататься. — Поллитра, не больше…

— Какие поллитра?! — возмутился рыцарь. — Полная чаша! На рыбалку с собой брал.

— Это не беда! — тут же успокоил его король. — Будет тебе забрало и еще полцарства в придачу. А ну все кыш отсюда. Мне с рыцарем поговорить нужно.

Разговор вышел долгим. Король вытащил из-под трона целую стопку фотоальбомов и долго показывал рыцарю детские фотографии своего чада.

— Вот мы на елке! — утирая слезу, рассказывал король. — А вот первый полет… Никогда не забуду: крылышки махонькие, того и гляди ветром опрокинет, а он летит, машет ими изо всех сил… Нет, ну почему именно его?! Почему принцессы не могли другого дракона похитить, а?

— Так их что там не одна? — нахмурившись, поинтересовался рыцарь.

— Банда! — воскликнул король. — Целая банда принцесс! Похищают драконов, и никто с ними справиться не может. Вся надежда только на тебя.

В горах было зябко. Рыцарь спустился к пещере, взглянул на страшный пистолет, что висел над входом, и осторожно позвал:

— Эй! Есть тут кто-нибудь?

Из пещеры вышли принцессы.

— О! Еще один рыцарь! — удивленно произнесла первая.

— Какой-то он махонький, — оглядывая рыцаря, заявила вторая.

— Поди за драконом пришел? — подозрительно спросила третья. — Жалко паренька. Последний ведь… Неужто мечом махать будешь?

— Вот ещё! — заявил рыцарь, галантно раскланиваясь. — Меч у меня консервы открывать, а не с принцессами драться. Пришел я к вам с миром… Только вот скажите, дракон королевский жив еще?

— А что ему сделается? — пожала плечами третья принцесса. — Сидит вон в углу, шашлычок нам огнем поджаривает да стихи учит. Измаялся уже бедняга. А у тебя что? Али предложение какое деловое? Так мы послушаем.