Алексей Добряков - Уличные песни

Девушку из маленькой таверны
Полюбил суровый капитан,
Девушку с глазами дикой серны
И румянцем ярким, как тюльпан
Полюбил за пепельные косы,
Алых губ нетронутый коралл,
В честь которых пьяные матросы
Поднимали не один бокал.

Сколько раз с попутными ветрами
Из далеких и богатых стран,
Белый бриг с туземными коврами
Приводил суровый капитан.
Словно рыцарь сумрачный, но верный,
Он спешил на милый огонек:
К девушке из маленькой таверны,
К девушке — виновнице тревог.

А она спокойно, величаво
Принимала ласку и привет,
Но однажды гордо и лукаво
Бросила безжалостное «нет!».
Он ушел покорный и унылый,
Головою буйною поник.
А наутро чайкой белокрылой
Далеко маячил в море бриг.

В этот год, предчувствуя награду,
Несмотря на штормы и туман,
Белый бриг из Персии в Канаду
Снова вел суровый капитан.
Словно рыцарь сумрачный, но верный,
Он спешил на милый огонек:
К девушке из маленькой таверны,
К девушке — виновнице тревог.

Он не видел пьяного матроса,
Грубые не слышал голоса,
Только видел пепельные косы,
Серые пугливые глаза.
Но, войдя в завесу из тумана,
Налетел на скалы белый бриг.
Пенистые волны океана
Судно поглотили в один миг.

И никто не мог сказать, наверно,
Почему в вечерний поздний час
Девушка из маленькой таверны
С океана не спускает глаз.
Вновь никто не понял из таверны,
Даже сам хозяин кабака —
Девушка с глазами дикой серны
Бросилась в пучину с маяка.

Он — капитан, и родина его — Марсель.
Он обожает ссоры, брань и драки.
Он курит трубку, пьет крепчайший эль
И любит девушку из Нагасаки.

У ней следы проказы на руках,
На ней татуированные знаки.
И вечерами джигу в кабаках
Танцует девушка из Нагасаки.

У ней такая маленькая грудь,
А губы, губы алые, как маки.
Уходит капитан в далекий путь,
Целует девушку из Нагасаки.

Когда жестокий шторм, когда ревет гроза,
И в тихие часы, сидя на баке,
Он вспоминает карие глаза
И бредит девушкой из Нагасаки.

Кораллов нити красные, как кровь,
И шелковую блузку цвета хаки,
И верную и нежную любовь
Везет он девушке из Нагасаки.

И вот вернулся он, спешит, едва дыша,
И узнает, что господин во фраке,
Однажды накурившись гашиша,
Зарезал девушку из Нагасаки.

У ней такая маленькая грудь,
А губы, губы алые, как маки…
Ушел наш капитан в далекий путь,
Не видев девушки из Нагасаки.

Дорога в жизни одна,
В могилу всех сводит она,
И как ты по ней ни пойдешь,
Ты смерть свою всюду найдешь.

Есть в Батавии маленький дом
На окраине в поле пустом.
Там ночью гуляют и пьют,
Все выпьют и снова нальют.

Там ровно в двенадцать часов
Слуга поднимает засов.
И снова гуляют и пьют,
И песню такую поют:

Один раз в жизни живешь.
Что можешь, от жизни берешь.
Днем раньше, днем позже умрешь,
Но прошлого ты не вернешь.

Из-за пары растрепанных кос
С оборванцем подрался матрос:
Подстрекаемый шумной толпой,
Оборванца ударил рукой.

И сцепились два тела, дрожа,
И скрестились два острых ножа.
Оборванец был молод и смел,
Одолеть он матроса сумел.

И чтоб лучше врага рассмотреть,
Он решил перед трупом присесть.
Но тотчас же над ним застонал:
Он по родинке брата узнал.

Тут в дом через узенький двор
Вошел полицейский дозор.
Оборванец был дерзок и смел,
Поднял брата и громко запел:

Один раз в жизни живешь.
Что можешь, от жизни берешь.
Днем раньше, днем позже умрешь,
Но прошлого ты не вернешь.

В Кейптаунском порту
С какао на борту
«Жанетта» поправляла такелаж.
Но прежде, чем идти
В далекие пути,
На берег был отпущен экипаж.
Идут сутулятся,
Вливаясь в улицы,
И клеши новые полощет бриз…

Они спешат туда,
Где можно без труда
Найти веселых женщин и вино:
Там чувства продают,
Недорого берут,
И многое для них разрешено.
Там пиво пенится,
И пить не ленятся,
И ласки грубые волнуют кровь.

Но с ночи в этот порт
Ворвался пакетбот,
Залитый серебром прожекторов,
И вот — едва рассвет —
Сидят в таверне «Кэт»
Две дюжины английских моряков:
Здесь все повенчано
С вином и женщиной,
И юбки узкие трещат по швам.

Зайдя в тот балаган,
Увидев англичан,
Французы стали шутки отпускать,
Один гигант француз
По прозвищу Бутуз
Решил на стойке склянки отбивать.
Но боцман Даунинг
Достал свой браунинг,
И как подкошенный упал гигант.

В командах моряков,
Рассерженных волков,
Товарищей не бросили в беде,
И, кортики достав,
Поправ морской устав,
Они сошлись, как тысяча чертей.
На клеши новые,
Полуметровые
Ручьями алыми полилась кровь.

Уж больше не пройдут
По палубе на ют
Четырнадцать отважных моряков.
Уйдут суда без них,
Безмолвных и чужих,
Не будет их манить свет маяков,
Не быть им в плаваньи,
Не видеть гавани,
И не искать утех на берегу.

Им не ходить туда,
Где можно без труда
Найти веселых женщин и вино,
Где чувства продают,
Недорого берут,
И многое для них разрешено,
Где пиво пенится,
И жить не ленятся,
Но так легко порой вскипает кровь.

Когда в море горит бирюза,
Опасайся шального поступка.
У нее голубые глаза
И дорожная серая юбка.

Увидавши ее на борту,
Капитан вылезает из рубки
И становится с трубкой во рту
Возле девушки в серенькой юбке.

Говорит про оставшийся путь
И как будто любуется шлюпкой,
А сам смотрит на девичью грудь
И на ножки под серенькой юбкой.

Капитан, курс неверный смени,
Не поддайся порывам зюйд-веста.
Эта мисс из богатой семьи
И шикарного лорда невеста.

Но под утро в каюте лежит
Позабыта заветная трубка
И такая простая на вид
Вся измятая серая юбка.

Капитан снова с трубкой во рту.
Синий дым извлекает из трубки.
А в далеком английском порту
Плачет девушка в серенькой юбке.

В Одессу — порт торговый —
Прибыл корабль новый,
Из Аргентины привез он песню.
Песенка интересна,
Напев ее чудесный,
Название — «Джон Грэй».