Дик Фрэнсис - 2011, Азартная игра

- Так какого черта ты вдруг приперся со всеми этими вопросами? - Веселье, царившее всего две минуты назад, испарилось полностью.

- Я просто пытаюсь помочь тебе, Билли.

- Мне не нужна твоя гребаная помощь, - злобно огрызнулся он.

- Ты уже говорил мне это однажды, а потом оказался здесь. В следующий раз это будет не больничная палата, а морг.

Он откинулся на подушки и промолчал.

- Ладно, - сказал я. - Не хочешь говорить, кто, не надо. Но хоть скажи, как это получилось, что ты задолжал кому-то сто тысяч. Тогда, возможно, я дам тебе дельный совет о том, как распоряжаться своими финансами.

- Не могу, - пробормотал он, глядя в потолок. - Даже если меня не прикончат, а скорее всего, это случится, я останусь без этой чертовой работы.

- Вопреки правилам и законам скачек, - процитировал я.

Он повернул голову, покосился на меня.

- Вообще-то, нет. Ну, по крайней мере, не в этот раз. В том-то и ирония.

Он умолк.

- В чем ирония? - спросил я.

- Можешь поклясться, что не работаешь на копов?

- Клянусь бутылкой шампанского, вылитой в рояль, - с улыбкой сказал я.

- И выдернутыми из горшков цветами? - с улыбкой спросил он.

- И ими тоже. - И я приложил правую руку к сердцу.

Он снова призадумался, видно, все еще решал, стоит говорить мне или нет.

- Я выиграл забег, который должен был проиграть, - вымолвил он наконец.

- Ты хочешь сказать, забег, который должен был проиграть?

- Я сказал им, что проиграю, а потом завелся, взял да и выиграл, - ответил он.

- Довольно безрассудно с твоей стороны.

- Да нет, не то чтобы… - пробормотал он. - Я сделал это нарочно. Просто надоел этот ублюдок Викерс, наступал на пятки во время всего чемпионата, вот я и старался выиграть каждый забег. Ну и напоролся. Снова пришел хоть и на секунду, но раньше.

- И кто же приказал тебе проиграть этот забег?

Билли снова призадумался.

- Ты уж извини, друг, - произнес он. - Но вот этого сказать тебе никак не могу. Иначе моя гребаная жизнь не стоит и пенса.

- Букмекер? - спросил я.

- Нет, - со всей уверенностью ответил он. - Один долбаный хлыщ.

Думаю, для Билли любой, кто говорил на королевском английском, не вставляя множества бранных словечек, являлся «хлыщом».

- Какой именно хлыщ? - спросил я.

- Не могу сказать, - ответил он. - Но если б даже и сказал, ты бы все равно ни хрена не поверил бы.

- Стало быть, этот самый хлыщ и требует у тебя сто кусков?

- Ну да, - ответил он. - Во всяком случае, он утверждает, что потерял именно столько из-за того, что я выиграл скачки. Правда, я еще не говорил с ним после этого маленького происшествия. Если встречу, скорее всего, пошлю куда подальше. Сломанная нога стоит минимум сто кусков, если не больше.

- Если он от тебя не отстанет, скажи, что ты просветил копов насчет того, кто тебя сбил.

- Не будь наивным, - заметил он. - Ребята этого сорта грязную работу делать не станут. И потом, если скажу, тогда мне точно кранты.

- По мне, так получается, куда ни кинь, всюду клин. Если скажешь, кто на тебя напал, плохо, если нет - то же самое.

- Вот тут ты прав, - согласился он. - Стоит хотя бы раз сказать им «да», и ты попался, на крючке до конца дней. Возьмут тебя за яйца и никогда уже не отпустят. - Он снова откинулся на белые подушки, и мне показалось, что на глазах его блестят слезы.

- Билли, - осторожно начал я. - Выхода не найти, если не бороться.

- Я вне игры, - пробормотал он в ответ. - Не собираюсь лезть на рожон, иначе мне крышка. Да и жокейскую лицензию отберут.

- И как часто ты играл в эти игры? - тихо спросил я.

- Слишком часто, черт бы меня побрал, - ответил он.

Я удивился. Билли всегда имел репутацию честного жокея.

- В общей сложности раз десять, наверное, - продолжил меж тем он. - И длилось это года три, около того. Но я решил завязать, когда в декабре Фрэнк Миллер сломал ногу и у меня появился шанс выиграть чемпионский титул.

- А потом вдруг возникает Марк Викерс, очень сильный соперник, - заметил я.

- Гаденыш, - с чувством пробормотал он. - Это нечестно, чтоб его разорвало и прихлопнуло!

«Жизнь вообще не слишком честная штука, - подумал я. - Да спроси любого, кто болен раком».

Когда я вернулся около полудня, Джен Сеттер уже уехала на скачки в Аттокстер. Мне, конечно, очень хотелось поехать с ней, но враги могли увидеть нас вместе и догадаться, где я остановился.

Клаудия уже начала думать, что у меня развивается паранойя. Но я предпочитал быть параноиком, нежели покойником. И стоило мне напомнить о человеке с пистолетом, как она тут же согласилась со мной почти во всем.

- Но сколько еще мы должны пробыть здесь? - спросила она. - Я так хочу домой!

- Я тоже хочу, дорогая, - сказал я. - И мы отправимся домой сразу же, как только станет безопасно.

За завтраком я спросил Джен Сеттер, как долго мы еще можем оставаться у нее.

- А сколько надо? - осведомилась она.

- Не знаю. Ну, по крайней мере, еще несколько дней.

- Пятница на следующей неделе - крайний срок, - сказала она. - Ко мне на уик-энд приезжает сестра с семьей.

До пятницы оставалось еще восемь ночей.

- Искренне надеюсь, что до этого не дойдет и мы уедем раньше, не станем тебя беспокоить, - сказал я. Но на самом деле понятия не имел, когда будет безопасно возвратиться домой.

- Не болтай глупостей, - фыркнула Джен. - Я рада такой компании. Мне с вами хорошо. Долго торчала тут одна после развода, жуткая скука.

Я вошел в Интернет и проверил свою почту. Ни одного электронного сообщения, что и понятно: выходные. За исключением сделок на иностранных рынках, продлявших рабочую неделю на несколько часов, в пятницу в пять часов вечера вся финансовая деятельность в Великобритании погружалась в спячку и просыпалась снова в восемь утра в понедельник, точно и не было никакого уик-энда.

За исключением, разумеется, процентных ставок на счета и кредиты, они начислялись ежедневно, вне зависимости от того, рабочие дни или нет.

Я решил проверить состояние своего банковского счета.

Нам с Клаудией придется туго, если я потеряю работу в «Лайал энд Блэк». За последние пять лет мне удалось скопить вполне приличную сумму, но большинство денег ушло на оплату долгов, которые числились за мной еще со студенческих времен.

Я успешно управлял инвестициями других, ворочал нешуточными деньгами, сотнями тысяч фунтов, даже иногда миллионами, а вот содержание собственной корзины было весьма скромным.

И если меня действительно уволят с работы, придется какое-то время жить только на сбережения. А что делать, когда они кончатся? Билли обозвал меня занудой, но на самом деле, решил я, занудной была моя работа. Мне нужна более яркая и интересная жизнь, когда в жилах быстрее струится кровь, когда в крови больше адреналина, правда, при этом вовсе не обязательно целиться в меня из пистолета с глушителем.