Дик Фрэнсис - 2011, Азартная игра

Тоже совпадение? Нет, не похоже, решил я.

Теперь не было никакой необходимости спрашивать старшего инспектора Флайта, собирается он арестовать меня или нет. И так все ясно.

Я поехал на север, по направлению к Сайренсестеру по двухполосной дороге А419, то есть в противоположном от Лэмбурна направлении, и остановился неподалеку от деревни под названием Криклейд.

Снова включил мобильник, нажал повтор набора номера.

Старший инспектор Флайт тотчас снял трубку.

- Доверие, - сказал я. - Вот чего вам не хватает.

- Сдайтесь, - предложил он.

- Но я не сделал ничего плохого.

- Тогда вам нечего бояться.

Я отключил мобильник. Потом завел мотор и отправился обратно в Лэмбурн, стараясь не превышать скорости, не нарушать правил, чтоб не привлечь внимания проезжающих мимо патрульных.

«Черт побери, - подумал я. - Последнее, чего мне не хватает, так это настырного детектива, больше всего на свете заинтересованного поймать меня. «Сдайтесь» - ишь чего захотел. Он за кого меня принимает, за лорда Лукана [17], что ли?»

В понедельник утром, в начале восьмого, я, оставив взятую напрокат машину на стоянке у вокзала в Ньюбери, сел на поезд до Паддингтона.

Как только поезд замедлил ход перед остановкой в Ридинге, я достал телефон и включил голосовую почту.

- Вам поступили два новых сообщения, - произнес знакомый женский голос.

Первое было от старшего инспектора Флайта, он обещал не арестовывать меня, если я добровольно явлюсь в полицейский участок в Челтенхеме для дачи показаний.

Но я ему не поверил. Думаю, ясно почему.

Второе было от Бена Робертса.

- Мистер Фокстон, - прозвучал его голос, - я говорил с отцом. Он не желает ни встречаться с вами, ни обсуждать это дело с кем бы то ни было. Я также попросил бы вас не беспокоить меня больше. Сожалею.

«Что-то не слишком было заметно по голосу, чтоб он сожалел. Наверное, - подумал я, - отец стоял рядом, пока Бен звонил мне».

Да, расследование мое продвигалось не слишком успешно. Приходилось практически начинать заново. Вот только с чего?

Я выключил телефон и откинулся на спинку, поезд продолжал мчаться к Лондону. Я рассеянно смотрел в окно, наблюдая за тем, как сельские пейзажи Беркшира сменяют виды городских окраин. И вот наконец мы оказались почти в самом центре города, и я задумался: что же принесет мне этот день?..

Следовало признать, меня немного страшило это дисциплинарное совещание с Патриком и Грегори.

Целых пять лет я проработал в «Лайал энд Блэк» и достиг определенных успехов. Я привел в фирму немало важных и богатых клиентов, некоторые из моих рекомендаций по инвестициям, особенно в области театра и кинопроизводства, ставились в пример другим сотрудникам компании.

На протяжении нескольких последующих лет я рассчитывал значительно расширить свою клиентуру и свести к минимуму свою деятельность в качестве одного из помощников Патрика. Я даже надеялся, что при выходе Патрика и Грегори на пенсию мне могут предложить полноправное партнерство, и ждать, по моим расчетам, оставалось лет пять или шесть. Вот тогда-то я и начал бы зарабатывать настоящие деньги, и моя скромная корзина стала бы расти с неудержимой быстротой. При том условии, разумеется, что мне удастся сохранить доверие клиентов.

И вот теперь мне грозила опасность потерять все и сразу.

Но почему? В чем я, собственно, провинился?

Ведь не я же обворовал Евросоюз на сто миллионов евро, так за что меня вызывают на это дисциплинарное совещание?

Наверное, я все же допустил одну крупную ошибку. Не пошел прямо к Патрику или к Джессике Винтер, когда мистер Робертс высказал свою озабоченность поведением Грегори и болгарским проектом строительства завода. И мне не следовало начинать расследование за их спинами.

И сегодня следует исправить эту ошибку.

По кольцевой линии я доехал от Паддингтона до Мургейта, а уже оттуда пошел пешком к Ломбард-стрит.

Я шагал по Принс-стрит, вдоль величественных стен здания Банка Англии, как вдруг меня охватило тревожное предчувствие, и мелкие волоски на затылке встали дыбом.

На протяжении последних четырех дней я соблюдал крайнюю осторожность, делал все, чтоб никто не узнал о моем местопребывании, и вот теперь шел на заранее назначенную встречу в «Лайал энд Блэк». Более того, инициатором этой встречи был человек, которого я подозревал в организации всех этих нападений на меня.

И почему-то вообразил, что еще один стрелок не будет поджидать меня на улице возле входа в контору.

Я резко остановился, мимо по тротуару спешили в обоих направлениях люди, опаздывающие на работу. До Ломбард-стрит оставалось ярдов сто, если не меньше.

Я подошел слишком близко.

Я резко развернулся и двинулся обратно по Принс-стрит к Лондон-Уолл, где зашел в кафе и заказал чашку капучино.

Возможно, Клаудия права, и я действительно стал параноиком?

Взглянул на часы. Без десяти девять. Ровно через десять минут я должен быть у Патрика и Грегори.

Что же делать?

Инстинкт не подвел меня в коттедже мамы, когда я успел остановить Клаудию, не дал ей открыть дверь убийце. Но теперь мне крайне необходимо поделиться с кем-нибудь своими подозрениями, дать ход настоящему расследованию болгарского проекта. Только тогда я окажусь в безопасности, убивать меня уже не будет смысла. Если отец Бена Робертса отказывается со мной говорить, к кому еще я могу обратиться? Только к Патрику. Сохранить работу это вряд ли поможет, а вот сохранить мне жизнь - да.

Я включил мобильник и набрал номер конторы.

- «Лайал энд Блэк», - ответила миссис Макдауд. - Чем могу помочь?

- Привет, миссис Макдауд, - сказал я. - Это Николас. Нельзя ли переговорить с Патриком?

- Он в зале заседаний, с мистером Грегори и Эндрю Меллором, - сказала она. - Сейчас вас соединю.

Подошел Патрик.

- Алло?

- Патрик, - начал я, - только, пожалуйста, ничего не говори. Это Николас. Мне необходимо переговорить с тобой наедине. И чтобы Грегори ничего не знал.

- Погоди минутку, - сказал он. - Сейчас пройду к себе в кабинет.

Послышались какие-то щелчки, затем в трубке снова раздался голос Патрика.

- Ну, в чем дело? - сердито спросил он. - Ты уже должен быть здесь, на дисциплинарном совещании.

- Извини, - сказал я, - но я на него не приду.

- Вот что, Николас, - сухо произнес он. - Я настаиваю, чтоб ты явился в контору сейчас же, немедленно! Ты где?

- Дома, - ответил я. - Клаудия неважно себя чувствует.

- Сочувствую, - однако в голосе его никакого сочувствия не слышалось. - Но это совещание крайне для тебя важно.

«А Клаудия - еще важней», - подумал я.

- Так где мы можем спокойно поговорить? - спросил я.

- Здесь, - твердо и громко ответил он. - Я буду говорить с тобой только здесь, в конторе, на дисциплинарном совещании.