Дик Фрэнсис - 2011, Азартная игра

Как бы там ни было, придется скрываться еще несколько дней.

Вторник выдался ясным и солнечным, что вполне соответствовало моему настроению. Поговорив с Патриком, я немного успокоился и даже почувствовал, что теперь можно будет куда-нибудь съездить.

Несмотря на то что я лег спать последним, поднялся я первым. Спустился на кухню и стал готовить кофе, когда в дверях появилась Джен.

- Уверен, что не хочешь съездить со мной в Даунс посмотреть на лошадей? - спросила она. - Погода чудная, торчать дома - просто грех.

Я колебался.

- Так и быть, одолжу тебе шляпу и солнечные очки, - со смехом добавила она. - Для маскировки.

- Ладно, - сказал я. - С удовольствием. Только сейчас отнесу кофе Клаудии.

- Времени у нас навалом, - сказала Джен. - Первую группу выпускают не раньше половины восьмого, да и потом мне надо прежде на них взглянуть. Будь готов где-то в семь сорок пять. А позавтракаем после.

Я взглянул на часы. Было без пяти семь.

- Ладно, - кивнул я. - Буду готов через сорок минут.

Поставив чашки с кофе на поднос, я поднялся в спальню и присел на край кровати.

- Доброе утро, соня, - сказал я Клаудии и нежно потряс ее за плечо. - Пора просыпаться.

Она перекатилась на спину и зевнула.

- А сколько сейчас?

- Семь, - ответил я. - Утро выдалось просто чудесное, хочу поехать с Джен в Даунс, посмотреть, как она работает с лошадьми.

- А можно мне с вами? - спросила она.

- Я бы с удовольствием взял тебя. Вот только как самочувствие?

- С каждым днем все лучше, - ответила Клаудия. - И так хотелось бы… - Тут она вдруг умолкла.

- Знаю, знаю, - сказал я. - Но все будет хорошо. Просто прекрасно. Вот увидишь.

Я наклонился, обнял ее и поцеловал.

- Надеюсь, что ты прав, - прошептала она.

Дамоклов меч под названием «рак» бросал тень на каждый миг нашего совместного существования. Мы жили в каком-то подвешенном состоянии, и лично я думал, что чем скорее начать курс химиотерапии, тем лучше. Эти недели ничегоделания лишь способствовали росту раковых клеток в ее тканях, так мне, во всяком случае, казалось.

На мой взгляд, нет на свете ничего более бодрящего для души, чем скачка в ясный солнечный весенний день. И омрачал это состояние лишь тот факт, что я наблюдал за лошадьми из «Лендровера» Джен, а не находился в седле.

Господи, до чего же мне хотелось оказаться в седле, ощущать под собой полтонны живого веса породистой скаковой лошади, галопировать по лугу, чтоб ветер бил в лицо и трепал волосы.

Я с завистью смотрел, как конюхи Джен парами выводят скакунов из стойл, затем оседлывают их и вихрем взлетают на холм по направлению к нам. Одни так и стелются над землей, точно парят в воздухе, другие идут в три четверти своей силы. От стука копыт по дерну по коже у меня пробежали мурашки, сердце учащенно забилось.

Как это все же жестоко и несправедливо, что из-за того рокового падения я лишен такого удовольствия!

Впрочем, не следует падать духом, тут же укорил себя я. Ведь тогда я мог и погибнуть, а этого не случилось.

Я не стал надевать предложенные Джен очки, но все же напялил на голову одну из фетровых шляп ее бывшего мужа, сдвинул как можно ниже на лоб и приподнял воротник куртки. И еще старался не подходить к лошадям слишком близко. Я сразу узнал нескольких старых конюхов Джен и старался особо не попадаться им на глаза с одной лишь целью - чтоб сюда за мной не заявился старший инспектор Флайт с наручниками.

Клаудия подобных страхов не испытывала и пошла по траве поближе к лошадям. Я смотрел, как она стоит, освещенная лучами солнца, потом снимает шерстяную шапочку, встряхивает головой, и ее роскошные густые волосы тут же начинает развевать ветер.

Много чего странного произошло за последние несколько недель. Я думал, что теряю ее, что она уходит к другому мужчине, а теперь боялся потерять ее из-за болезни. Рак, вне всякого сомнения, сблизил нас. Я любил Клаудию еще больше, чем прежде. И жить дальше я готов только ради нее. Так я сам себе пообещал. И она будет жить ради меня.

Вот она обернулась ко мне и махнула рукой, и пряди длинных блестящих волос прилипли к лицу. Я не видел, но точно знал, что сейчас она смеется от радости, от упоения жизнью.

Я махнул ей в ответ.

Через две-три недели эти роскошные волосы начнут выпадать, и она будет страшно этим удручена, но, по моему мнению, то была относительно небольшая плата за сохранение жизни и нашей с ней любви.

После ленча я сел в машину и поехал позвонить старшему инспектору Томлинсону. Я решил, что после происшествия на стоянке у паба в Суиндоне звонить во время движения безопаснее. И вот я начал набирать номер Томлинсона, двигаясь на скорости семьдесят миль в час по автостраде М4 к востоку, между Ньюбери и Ридингом. Но не успел я набрать номер, как телефон зазвонил у меня в руке.

- Николас Фокстон, - ответил я.

- Добрый день, мистер Фокстон. Это Бен Робертс.

- Да, Бен, - ответил я. - Слушаю вас.

- Отец передумал. Он согласен встретиться с вами и поговорить.

- Отлично! - радостно воскликнул я. - Когда и где?

- Он спрашивает, не могли бы вы завтра вечером приехать на скачки в Челтенхем в качестве его гостя. Там состоятся забеги в стипль-чезе у гунтеров, и отец забронировал ложу. Говорит, что будет рад переговорить с вами сразу после скачек.

- А вы там будете? - спросил я.

- К первому забегу приеду. Но потом мне придется уйти пораньше, вернуться в Оксфорд. У нас клубный обед.

- А я могу перезвонить вам? - спросил я. - Мне надо поговорить со своей невестой.

- Привозите ее с собой, - тут же ответил он. - Там буфет, будет хороший ужин, и число гостей - не проблема. Тем более что я уйду до подачи пудинга, так что еще много останется, - со смехом добавил он.

Нет, ей-богу, нравился мне этот парень, Бен Робертс.

- Хорошо, - сказал я. - С удовольствием.

- Так один или вдвоем? - спросил он.

- Один - точно. Но может, и двое.

- Ладно, передам отцу. Он будет рад. Сами мы подъедем часам к пяти. До встречи!

И он повесил трубку.

Я призадумался: разумно ли ехать в Челтенхем? Ведь это вотчина старшего инспектора Флайта, и на скачках будет полно полицейских из Глочестершира. Но почему я должен их бояться? Ведь я никакого преступления не совершал.

Затем я позвонил старшему инспектору Томлинсону.

- Вы где? - осведомился инспектор. - Страшный шум на линии.

- Я на трассе, - ответил я. - И в машине у меня проблемы со звукоизоляцией.

- На какой именно трассе?

- Разве это имеет значение? - уклончиво ответил я вопросом на вопрос.

- Используете систему громкой связи? - не унимался он.

Я не ответил.

- Ладно, - сказал он. - Будем считать, что нет.

- Вы что, собираетесь арестовать меня за разговоры по мобильнику во время движения?

- Нет, - ответил он. - Просто пытаюсь сократить наш разговор до минимума. Чего вам надо?