Джордж Байрон - Чайльд Гарольд

Путешественники выехали из Янины 3 ноября и прибыли 7-го в Превезу. В полдень 9 ноября они отплыли в Патрас на гальоте Али. Это было судно около 50 тонн вместимостью, с тремя невысокими мачтами и широким косым парусом. Вместо того чтобы обогнуть мыс Дукато, они были отнесены в море к северу и только в час ночи могли бросить якорь в порте Фанара на сулиотском берегу. Под вечер 10 ноября они поехали на ночлег в Волондорако, где были очень хорошо приняты местным албанским старшиной и расположенными там войсками визиря. Затем они уже не сели на гальот, а возвратились в Превезу сухим путем. Так как в области к северу от Артского залива было неспокойно, и по дорогам встречались многочисленные шайки разбойников, то путешественники окружили себя конвоем из 37 албанцев, наняли другой гальот и 13 ноября переправились через залив до крепости Воницы, где и остановились на ночь. На следующий день, в 4 часа пополудни они приехали в Лутраки, – «в глубине окруженной утесами бухты в юго-восточном углу Артского залива». Двор находившегося на берегу барака и был местом пляски паликаров, описанной в стр. LXXI. (Гобгоуз).

«Паликар» – в сокращенном обращении к одному лицу, от Παλικαρι (παλληκάρι) – общее наименование солдат у греков и албанцев, говорящих по-ромейски (новогречески); собственно значит: «молодец». (Прим. Байрона).

«Албанские мусульмане не воздерживаются от вина, – да и прочие редко». (Прим. Байрона),

«Эти куплеты отчасти заимствованы из разных албанских песен, насколько я мог их усвоить в изложении албанца, говорившего по-ромейски и по-итальянски». (Прим. Байрона).

«Превиза» – вернее «Превеза» (славянское название, означающее «перевоз»).

«Превеза отнята была штурмом у французов в октябре 1798 г.» (Байрон).

Гарнизон города, состоявший из 300 французов и 160 греков, был окружен и уничтожен пятью тысячами албанцев на Никопольской равнине; победители вошли в город и опустошили его. «Албанцы очень гордились взятием Превезы, воспевали его в песнях, и между ними не было, кажется, ни одного, который не произносил бы имени Али-паши с особенно энергическим выражением» (Гобгоуз).

«Несколько мыслей об этом предмете находится в прилагаемых заметках». (Байрон).

«Фразибул, прежде чем изгнать из Афин «Совет тридцати», взял Филэ, от которой еще остаются значительные развалины. С высоты этого укрепления открывается прекрасный виде на Афины». (Байрон).

С этого места Байрон и Гобгоуз впервые увидели Афины, 26 декабря 1809 г. Развалины, по сообщению Гобгоуза, называются теперь Бичла-Кастро, т. е. Часовая башня.

«Мекка и Медина были захвачены, несколько лет тому назад, вагабитами, – сектой, с каждым годом расширяющейся». (Байрон).

Вагабиты, название которых происходит от имени арабского шейха Мохаммед-бен-Абдэль Вагаб, появились в центральной Аравии, в провинции Недж, около 1700 года Полусоциалисты, полупуритане, они требовали буквального исполнения предписаний Корана. В 1803—4 гг. они разграбили Мекку и Медину, а в 1808 г. вторглись в Сирию и овладели Дамаском. Во время пребывания Байрона на Востоке они находились на вершине своего могущества и казались угрожающими самому существованию Турецкой империи.

Байрон провел в Константинополе два месяца, с 14 мая по 14 поля 1810 г. В одном из своих писем он говорит: «Я видел развалины Афин, Эфеса и Дельф; проехал большую часть Турции и много других стран Европы, а также некоторые местности Азии; но никогда не видел произведения природы или искусства, которое вызывало бы такое сильное впечатление, как вид в обе стороны от Семибашенного замка до конца Золотого Рога».

«На многих горах, и в частности – на Лиакуре, снег никогда не исчезает, несмотря на чрезвычайные летние жары; но в долинах я его никогда не видал, даже зимой». (Байрон).

«Мрамор для постройки афинских общественных зданий брался из горы Пентелика, которая теперь называется Мендели. Огромная пещера, образовавшаяся от каменоломни, существует до сих пор и будет существовать вечно». (Байрон).

«Siste viator, – heroa calcas!» (Стой, путник, ты попираешь прах героя!) такова была эпитафия знаменитого графа Мерси {Франсуа Мерси де-Лоррэн, сражавшийся против протестантов во время Тридцатилетней войны, был смертельно ранен в сражении при Нордлингене, 3 августа 1645 г.}). Что же должны мы чувствовать, стоя на кургане двухсот греков, павших при Марафоне? Главная могила недавно была раскопана Фовелем; исследователем было найдено лишь немного остатков древности (ваз и т. д.). Мне предлагали купить Марафонскую равнину за 16 тыс. пиастров, – около 900 фунтов стерлингов. Увы! «Expende quot libras in duce summo – invenies!» (Взвесь – и узнаешь, сколько фунтов в главном вожде!) {Стих Ювенала (Expende Annibaltm, и пр.), взятый эпиграфом к оде Байрона) «К Наполеону Бонапарту» написанной 10 апреля 1814 г. См. выше, стр. 345.}. Неужели прах Мильтиада не стоил больше? Я едва ли мог бы купить иначе, как на вес» (Прим. Байрона). Байрон посетил Марафон 25 янв. 1810 г.

Эта строфа была написана 11 октября 1811 г. В тот же день Байрон писал Далласу: «Смерть опять нанесла мне удар: я лишился человека, который был мне очень дорог в лучшие дни; но «я почти совсем забыл вкус горя», {См. введение, стр. 4–5.} и «ужасом напитан» {Выражения Макбета (V, 5).} до того, что стал совсем бесчувственным; у меня не осталось ни одной слезы для такого события, которое, пять лет тому назад, пригнуло бы меня головой к земле. Мне как будто суждено было в юности испытать все величайшие несчастия моей жизни. Друзья падают вокруг меня, и я останусь одиноким деревом раньше, чем засохнуть. Другие люди всегда могут найти себе убежище в своей семье; у меня нет убежища, кроме собственных размышлений, а они не дают никакого утешения ни теперь, ни в будущем, кроме эгоистического удовольствия переживать людей, которые лучше меня. Я в самом деле очень несчастен, и вы извините меня за то, что я это говорю, так как вам известно, что я не способен притворяться чувствительным».

Пусть это занятие заставит вас думать о другом; только оно, да еще время способны вас излечить. Письмо короля Пруссии Д'Аламберу, 7 сент. 1776 (франц.).

Эпиграф к песни третьей взят Байроном из письма Фридриха II, короля Пруссии (1740–1786), к Жану Лерону Д'Аламберу (1717–1783), философу, математику и филологу, потерявшему друга.

«Перелистывая первые страницы истории Гунтингдонского перства, вы увидите, как часто встречалось имя Ады в ранние дни Плантагенетов. Я нашел его в своей собственной родословной времен Джона и Генриха… Оно кратко, древне, звучно и встречалось в моем роде; по этим причинам я и дал его моей дочери». Так писал Байрон Мерею, 8 окт. 1820. В другом, более раннем (1816) письме он говорит, что это было имя сестры Карла Великого, – «как я прочел в одной книге, трактующей о Рейне.»