Джордж Байрон - Чайльд Гарольд

«Быть может, на нашем языке нет более удачного стихотворного описания, чем эти две строфы, посвященные Клитумну. Поэты обыкновенно не легко расстаются с интересным сюжетом и вредят ясности описания, обременяя его подробностями, которые скорее затрудняют, нежели возбуждают фантазию читателя; или же, наоборот, желая избежать этой ошибки, ограничиваются холодными и отвлеченными общими фразами. Байрон, в указанных двух строфах, удивительно сумел удержаться посредине между этими двумя крайностями: здесь дан абрис картины столь же ясной и блистательной, как пейзажи Клода Лоррэна, а дополнение этого абриса более мелкими подробностями благоразумно предоставлено воображению читателя; и, конечно, только слабое воображение не в состоянии будет дополнить того, что поэт оставил недосказанным, или на что он только намекнул. Пробегая эти строки, мы как будто чувствуем свежий холодок окружающего нас пейзажа, слышим журчанье быстрых ручейков и видим отражение изящного небольшого храма в кристальной глубине спокойного потока». (В. Скотт).

«Я видел Cascata del Marmore в Терни дважды, в разное время, – один раз – с вершины пропасти, а другой – снизу, из долины. Вид снизу гораздо лучше, если у путешественника нет времени подниматься наверх; но откуда бы ни смотреть, – сверху или снизу, – этот водопад стоит всех швейцарских, вместе взятых: – Штауббах, Рейхенбах, Пис-Ваш, водопад Арпена и пр. в сравнении с ним кажутся ручьями. О Шафгаузенском водопаде я не могу говорить, так как еще не видел его». (Прим. Байрона).

«Предубеждение Байрона против Горация не представляет исключительного явления: Грэй только тогда почувствовал себя способным наслаждаться красотами Вергилия, когда избавился от обязанности заниматься этим поэтом, как уроком (Мир).

«Я провел несколько дней в чудесном Риме», говорит Байрон в одном из своих писем 1817 г. «И в восторге от Рима. В целом, Рим – и древний, и новый – выше Греции. Константинополя, всего на свете, по крайней мере, всего, что я видел. Но я не могу его описывать, потому что мои первые впечатления всегда сильны и смутны, и только впоследствии моя намять разбирается в них и приводит их в порядок; тогда я рассматриваю их, точно пейзаж на известном расстоянии, и различаю лучше, хотя они уже и менее ясны. Все время, с самого приезда, я большую часть дня проводил верхом на лошади. Я ездил в Альбано, к его озерам, на вершину Monte Albano, в Фрескати, Аричию и т. д. Что касается Колизея, Пантеона, св. Петра, Ватикана, Палатина и пр., и пр., – то они совершенно неописуемы: их надо видеть».

Могила Сципионов, близ Латинских ворот, была открыта братьями Сасси в мае 1780 г. Она состоит из нескольких камер, выдолбленных в туфе. В одной из более обширных камер находилась знаменитая гробница Л. Сципиона Бородатого, прадеда Сципиона Африканского, которая теперь стоит в Ватикане, в Atrio Quadrato. Когда эту гробницу открыли, в 1780 г. в ней оказался целый скелет. Кости были собраны и перенесены Анджело Квирини в его виллу в Падуе. В камерах найдено было много надписей, перенесенных потом в Ватикан.

По словам Гобгоуза, могилы разрушались «или для того, чтобы добывать реликвии, необходимые для церквей, посвященных христианским святым или мученикам, или (что более вероятно) в надежде найти украшения, погребенные вместе с покойниками. Гробницы иногда переносились на другое место и опустошались для помещения другого праха. Так, напр., гробницы пап Иннокентия И и Климента XII без сомнения, были сооружены для языческих покойников».

Намек на исторические наводнения Тибра, которых насчитывали 132 со времени основания города до декабря 1870 г., когда вода в реке поднялась на 30 футов выше обычного своего уровня.

«Христиане» – по мотивам фанатическим, как напр. Феодосий в 426 г. и Стилихон, сжегший сивиллины книги, грабили и разрушали храмы. Впоследствии многие папы также разрушали храмы ради постройки, перестройки и украшения церквей: много раз древние постройки обращались в каменные пушечные ядра. Не было недостатка также и в христианских завоевателях и опустошителях Рима, как напр. Робер Гюискар в 1004 г., Фридрих Барбаросса в 1107, коннетабль Бурбонский в 1527. «Готы» взяли и разграбили Рим под предводительством Алариха, в 410 г., и при Тотиле, в 5I6 г. Сюда же могут быть причислены и другие варвары-завоеватели: вандал Гензерих в 455 г., свев Рицимер в 472, далматинец Витигес в 537, лангобард Арнульф в 756. Что касается «пожаров», то в 1032—84 гг. император Генрих IV сжег «большую часть города», а Гюискар сжег город «от Фламиниевых ворот до колонны Антонина и опустошил все пространство от Эсквилина до Латерана; затем сжег местность от Латерана до Колизея и Капитолия». Байрон ничего не говорит о землетрясениях; но и они бывали, напр. в 422 и 1349 г.

«Орозий насчитывает 320 триумфов от Ромула до двойного триумфа Веспасиана и Тита. Ему следовал Папвиний, а Папвинию Гиббон и новейшие писатели» (Прим. Байрона).

«Если бы в жизни Суллы не было тех двух событий, на которые намекает эта строфа, то, без сомнения, мы должны были бы считать его чудовищем, которого не оправдывают никакия удивительные качества. Мы готовы видеть искупление в его добровольном отказе от власти, так как оно, по-видимому, удовлетворило римлян, которые должны были бы уничтожить Суллу, если бы не уважали его. Тут не может быть спора и разницы во взглядах: они должны были все, подобно Эвкрату, признать, что то, что казалось им честолюбием, было любовью к славе, а то, что они ошибочно принимали за гордость, было в действительности величием души. («Seigneur, vous changez toutes mes idées de la faèon dont je vous vois agir. Je croyois que vous avez de l'ambition, mais aucun amour pour la gloire; je voyois bien que votre âme étoit haute; mais je ne soupèonnois pas qu'elle fût grande». – Dialogue de Sylla et d'Eucrate, Considérations… de la grandeur des Romains, par Montesqieu. (Прим. Байрона).

«3-го сентября 1650 г. Кромвелль выиграл сражение при Денбаре: год спустя, в тот же день, он одержал свою «коронационную» победу при Уоретере; а в 1658 г., в тот же день, который он считал дли себя особенно счастливым, – он умер». (Прим. Байрона).

Статуя Помпея в «зале аудиенций» в палаццо Спада несомненно представляет портрет и относится к концу республиканского периода. Но ее нельзя с полной уверенностью отождествлять с той статуей, которая стояла в курии и к подножию которой упал убитый Цезарь.

Сохранившееся до нашего времени бронзовое изображение «Капитолийской волчицы» несомненно древнее; оно относится к концу VI или началу V века до Р. X. и по работе принадлежит греко-итальянской школе. Близнецы, как указано еще Винкельманом, новейшее произведение; они были прибавлены в убеждении, что именно эта статуя описана Цицероном (Cat. III, 8) и Вергилием (Aen., VIII, 631).