Джордж Байрон - Чайльд Гарольд

История Риенци послужила сюжетом для трагедии Гюстава Друино, представленной в Одеоне 28 янв. 1826, для романа Бульвера «Последний Трибун», изд в 1835 г., и для оперы Рихарда Вагнера, 1842 г.

«Во всяком случае», говорит автор «Академических Вопросов», «я уверен, что какова бы ни была судьба моих рассуждений, философия вновь приобретет то уважение, которым она должна пользоваться. Свободный и философский дух нашей нации был предметом удивления для всего мира; здесь заключалось лестное отличие англичан от других народов и светлый источник всей их славы. Неужели же мы забудем мужественные и полные достоинства чувства наших предков и опять пустимся болтать языком мамки или кормилицы о ваших добрых старых предрассудках? Не так защищают дело истины. Не так отцы наши поддерживали ее в блестящия эпохи нашей истории. Предрассудок может овладевать на короткое время внешними укреплениями, пока разум спит в самой крепости; но если последний впадет в летаргический сон, то первый быстро водрузит свое знамя. Философия, мудрость и свобода взаимно друг друга поддерживают; кто не хочет рассуждать логически, тот ханжа, кто не может, тот глупец, а кто не смеет, тот раб». (Прим. Байрона).

Первый, второй и третий этажи амфитеатра Флавия или Колоссея (Колизея) были выстроены на сводах. Между арками, которых в каждом этаже или ярусе было по 80, стояли колонны, в каждом ярусе различного ордена: в нижнем – римско-дорического или, вернее, тосканского, в следующем ионического, а в третьем коринфского. Четвертый ярус, построенный императором Гордианом III в 244 г. взамен бывшей прежде наверху деревянной галлереи, сгоревшей от молнии в 217 г, представлял толстую стену, украшенную коринфскими пилястрами, с 40 квадратными окнами или отверстиями. Пространство между пилястрами было, как полагают, украшено металлическими щитами, арки же второго и третьяго ярусов – статуями. До нашего времени сохранилось около третьей части всей постройки.

В то время, когда Байрон был в Риме, и еще долго спустя, развалины Колизея были покрыты множеством кустарников и диких цветов. Целые книги были написаны о «флоре Колизея», в которой насчитывалось до 400 видов. Но все эти материалы для гербариев, излюбленные посетителями развалин, были уничтожены в 1871 г., когда все развалины были вычищены и вымыты, – из опасения, что распространение корней растений может ускорить разрушение исторического памятника.

Представляет ли удивительная статуя, вызвавшая эти стихи, в самом деле умирающего гладиатора, – мнение, упорно поддерживаемое вопреки критике Винкельмана, – или, как с уверенностью утверждал этот великий антикварий, она изображает греческого герольда {«Или Полифонта, герольда Лайя, убитого Эдипом, или Копрея, герольда Эврисеея, убитого афинянами в то время, когда он намеревался удалить Гераклидов от алтаря (в честь его установлены были ежегодные игры, продолжавшиеся до времен Адриана), или Анфемокрита, афинского герольда, убитого мегарцами, которые ничем не искупили этого нечестивого поступка». (Примечание Байрона к своему примечанию).}, или же, наконец, ее следует признать, согласно мнению итальянского переводчика Винкельмана, изображением спартанского или варварского щитоносца, – во всяком случае, в ней с уверенностью можно видеть копию с мастерского произведения Ктезилая, изобразившого «умирающего раненого человека, в котором еще сохранился остаток жизни». Монфокон и Маффеи полагали, что перед нами – подлинная статуя Ктезифона; но эта статуя была бронзовая. Гладиатор находился первоначально на вилле Людовизи, и был куплен папой Климентом XII. Его правая рука целиком реставрирована Микель-Анджело» (Прим. Байрона).

Современная художественная критика установила с несомненностью, что эта статуя изображает умирающого галла.

«Светоний (кн. I, гл. 45) сообщает, что Цезарю было в особенности приятно постановление сената, разрешавшее ему постоянно носить лавровый венок: он заботился не о том, чтобы показать себя покорителем мира, а o том, чтобы скрыть свою плешь. Конечно, иностравцу в Риме ни за что не отгадать бы этой причины, – да и мы не угадали бы ея без помощи историка». (Прим. Байрона)

«Эти слова приводятся в «Падении Римской Империи» в доказательство того, что Колизей был еще цел, когда его видели Англосаксонские паломники в конце VII или в начале VIII века. Заметку о Колизее можно найти в «Историч. Объяснениях», стр. 263». (Прим. Байрона).

«Хотя и лишенный всех своих бронзовых украшений, за исключением лишь одного кольца, которое было необходимо для сохранения верхнего отверстия; хотя много раз подвергавшияся пожарам, нередко заливаемый наводнениями и всегда открытый дождю, этот храм сохранился, все-таки, лучше всех прочих памятников древности. С небольшими изменениями он перешел от языческого культа к христианскому, – и его ниши оказались настолько удобными для христианского алтаря, что Микель-Анджело, всегда внимательно изучавший античную красоту, избрал их план образцом для католической церкви». Форсайт, Италия, 1816, стр. 137.

Пантеон состоит из двух частей: портика или притвора, поддерживаемого 15-ю коринфскими колоннами, и ротонды, или круглого храма, в 143 фута вышиною и 142 в поперечнике. Надпись над портиком (M. AСRIPPA. L. F. Cos. tertium. Fecit) указывает, что храм был построен Агриппой в 27 г. до Р. X.

«В Пантеоне помещаются бюсты современных великих или, по крайней мере, выдающихся людей. Поток света, некогда падавший сквозь широкий купол на целый круг богов, теперь освещает многочисленное собрание смертных, из которых иные были почти обоготворены уважением своих современников». (Прим. Байрона).

«Бюсты Рафаэля, Аннибала Карраччи, Пьеррино дель Вага, Цуккари и др. плохо гармонируют со многими новейшими фигурами, украшающими теперь ниши Пантеона. (Гобгоуз).

Миф о млечном пути повествует, что когда Меркурий принес младенца Геркулеса на небо, к груди Юноны, чтобы она, вместе с своим молоком, дала ему бессмертие, богиня оттолкнула ребенка, и капли молока, упавшия в пустоту, обратились в мелкия звездочки. Эта легенда рассказана Эратосфеном Киренейским в его «Катастеризмах», № 44.

Moles Hadnani, теперь – замок св. Ангела, находится, на берегу Тибра, на месте «садов Нерона». Он состоит из квадратного фундамента, каждая сторона которого имеет в длину 247 футов. На этом фундаменте возвышается круглая башня, около 1000 футов в окружности, коническая вершина которой некогда покрыта была землей и обсажена вечнозелеными растениями. Спиральный корридор вел в центральную комнату, где стояла, как полагают, порфировая гробница, в которой Антонин Пий поместил прах Андриана. Император Гонорий (428 по Р. X.) впервые обратил этот мавзолей в крепость. Бронзовая статуя ангела-разрушителя, поставленная на вершине башни, относится к 1740 г. и заменила собой пять ранее стоявших там статуй, из коих самая ранняя воздвигнута была в 1453 г.