Уильям Шекспир - Собрание сочинений в одной книге (сборник)

Уходят.

Сад Оливии. Входят Оливия и Мария.

Вот он идет, графиня. Только вид у него ужасно странный; должно быть, он помешался.

Нет, графиня, он просто улыбается. Но не мешало бы, чтоб кто-нибудь был около вас в случае, если он подойдет. Право, он рехнулся.

Сходи за ним.

Уходит Мария.

И я безумна тоже,

Мария возвращается с Мальволио.

Как поживаешь, Мальволио?

Прелестная графиня! Хе-хе!

Ты улыбаешься? А я позвала тебя по серьезному делу.

По серьезному, графиня? Конечно, я мог бы быть серьезным, так как эти подвязки накрест останавливают и сгущают кровь. Впрочем, что за беда? Если и это приятно чьим-то взорам, я готов повторить правдивую песенку: «Когда я нравлюся одной, то нравлюсь всем само собой!»

Что с тобой, Мальволио? Здоров ли ты?

У меня не черная душа, хоть и желтые чулки. Письмо в моих руках, и повеления должны быть исполнены. Надеюсь, что мне знаком этот прекрасный почерк.

Не лечь ли тебе в постель, Мальволио?

В постель? Да, душа моя, я приду к тебе.

Господь с тобой! Почему это ты улыбаешься и беспрестанно посылаешь воздушные поцелуи?

Как ваше здоровье, Мальволио?

Вам желательно знать? Но разве соловьи отвечают галкам?

Почему это вы так развязно держите себя в присутствии графини?

«Не бойся величия». Так было написано.

Что ты хочешь этим сказать, Мальволио?

«Одни родятся великими…»

Ах!

«Другие достигают величия…»

О чем ты говоришь?

«А иным оно само дается».

Да исцелит тебя Небо!

«Вспомни, кто хвалил твои желтые чулки…»

Твои желтые чулки?

«Кто всегда желал тебя видеть с накрест завязанными подвязками…»

С подвязками накрест?

«Смелей! Ты можешь высоко подняться, лишь пожелай».

Я могу подняться?

«Если же нет, оставайся навсегда жалким слугой».

Это совершенное безумие!

Входит слуга.

Сударыня, молодой человек от графа Орсино пришел снова, и я едва уговорил его подождать. Он ожидает ваших приказаний.

Я к нему выйду.

Уходит слуга.

Милая Мария, позаботься, пожалуйста, об этом человеке. Где мой дядюшка Тоби? Пусть кто-нибудь из моих людей хорошенько за ним присматривает. Ни за что в мире не желала бы я, чтобы с ним случилось какое-нибудь несчастье.

Уходят Оливия и Мария.

Ага! Теперь вам ясно, кто я такой? Не кто-нибудь, а сам сэр Тоби должен обо мне заботиться. Это вполне согласуется с письмом! Она нарочно посылает его ко мне, чтобы я обошелся с ним грубо, как об этом сказано в письме. «Сбрось эту смиренную оболочку, – пишет она, – будь груб с моим родственником, резок со слугами; рассуждай обо всем, как государственный муж; веди себя необычно». И прибавляет затем, что при этом необходимы: серьезное лицо, важная поступь, медленная речь, наподобие вельможи, и тому подобное. Попалась, голубушка! Конечно, это милость богов, и я благодарю их за это. А слова ее, когда она уходила: «Позаботься об этом человеке!» О человеке! Не о Мальволио, не о дворецком, а о человеке! Да, все на это указывает, ни тени сомнения, никаких препятствий, ни одного смутительного или странного обстоятельства. Что тут возразить? Ничто не может стать между мной и пределом моих надежд. Боги, а не я, совершили все это, и их надлежит мне благодарить.

Возвращается Мария с сэром Тоби и Фабианом.

Где он, во имя всего святого? Я заговорю с ним, хотя бы в него вселились все адские силы, хотя бы овладел целый легион бесов.

Вот он! Вот он! Что с вами, сударь? Что с вами, почтеннейший?

Подите прочь – я отпускаю вас. Не мешайте мне наслаждаться моим уединением. Подите прочь!

Прислушайтесь, как гулко говорит в нем лукавый! Не предупреждала ли я вас? Сэр Тоби, графиня просит вас позаботиться о нем.

Ха-ха! В самом деле?

Тише, тише! С ним надо обходиться ласково. Отойдите в сторонку. Что с тобой, Мальволио? Как ты себя чувствуешь? Помни, друг мой, надо бороться с дьяволом: ведь он враг рода человеческого.

Понимаете ли вы, что говорите?

Видите, как он сердится, когда плохо говорят о сатане! Дай Бог, чтобы он не был околдован!

Показать бы его мочу ворожее.

Завтра же утром, непременно. Графиня ни за что на свете не хотела бы его лишиться.