Йосеф Бар-Йосеф - Элькино золото

Арон.Душно тут, правда? (Поднимает бутылку, чтобы сделать глоток.)

Элька (забирает у него из рук бутылку, ставит на стол, кивает в сторону квартиры). Иди, поешь, там кое-что есть…

Арон.Человеку воздуха не хватает, а она ему еду в глотку пихает! (Продолжает кружить по магазину.)

Лили (Эльке). Продолжай, рассказывай!

Элька.Это заняло одну минуту: спрыгнула, купила еды, какая там была, поворачиваюсь – нет поезда! Хвост вдали мелькает. Укатил с ними, с моими детьми! Я к начальнику станции. Он-то как раз не растерялся, сообразил, что делать, – позвонил на следующую станцию. Через несколько минут оттуда сообщают: все в порядке, поезд прибыл, детей сняли, они у начальника той станции в дежурке теперь сидят. Он мне и говорит – начальник этой станции: сиди спокойно, жди следующего поезда. На твое счастье, через два часа будет следующий поезд. Дескать, поедешь на нем и заберешь там своих детей. Ему это «все в порядке», а мне это совсем не все в порядке!

Арон (замечает вдруг цветы, которые принесла Малия, и говорит, обращаясь к матери). Ну и ну! Цветы… Ты купила цветы! Нет, я не верю. Не в состоянии поверить…

Лили.С ума ты сошел? (Указывает на Малию.) Это она.

Арон (поднимая бутылку). За здоровье цветов! За здоровье налогового управления!

Лили.Что это вдруг – налогового управления? Совсем рехнулся…

Арон.Начинаем с цветов, кончаем уплатой налогов!

Лили.Но мама не…

Песах, как-то сам того не замечая, отставляет работу.

Арон (Песаху). Что? Уже не до работы? Хочется послушать?

Песах снова берется за этажерку.

Элька (непонятно чему улыбаясь, продолжает свой рассказ). Да, сиди, говорит, тут и жди следующего поезда! Это он мне так сказал. Ему что? Ему это «в порядке». А мне… Вышла я потихоньку из дежурки, так, что он даже и не заметил…

Арон.Мать, ты хоть раз платила налоги? А, мать?

Лили.Он окончательно сошел с ума!

Элька (удерживается от ответа, продолжает свой рассказ). Вышла потихоньку и начала…

Арон.Я тебя спросил о чем-то! Ты хоть когда-нибудь платила налоги?

Элька (обращаясь к Арону). Я у них ничего никогда не брала и не просила! И я им ничего не должна. В самые тяжелые времена, даже когда они сами приходили из этого их министерства социального обеспечения, говорили, что хотят помочь мне, я их гнала взашей! Я лучшим врачам платила, если вы, упаси Бог, болели, никаких больничных касс! Чтобы лечить тебя, дурака, платила, и вот что из тебя вышло!

Арон.Ну, разумеется! А все-таки: что же с моим вопросом?

Лили.А ты ничего и не спрашивал!

Арон.Это правда. Я сейчас посплю немного, если вы не возражаете… (Садится, закрывает глаза, но не спит, а сквозь опущенные веки наблюдает за Малией.)

Лили.А дальше? Вышла ты из дежурки, потихоньку – он даже и не заметил…

Элька (продолжает). Вышла я потихоньку, так, что он даже не заметил, и принялась бежать – туда, по направлению к следующей станции. Бегу, значит, бегу, вдруг – гора передо мной. А в горе этой туннель, и рельсы туда уходят. У входа солдат с ружьем, чтобы никого, значит, внутрь, в туннель, не впускать. Я к нему, прошу, умоляю. А он говорит: нет тут прохода! Нельзя! Сейчас с той стороны поезд пойдет, задавит тебя. Я его упрашиваю, я его уговариваю: я скоренько пробегу, пусти меня, позволь! Задавит, я отвечать буду, тебе-то что за разница? Нет, ни за что не пускает, уперся, и все!

Малия (заметив, что Арон исподтишка за ней наблюдает). Что?

Арон.Простите?

Малия.Нет, ничего. Просто вы так смотрите, как будто хотите что-то сказать.

Арон.Замечательно! Если ты видишь, что я на тебя смотрю… Ты что же, не слушаешь интереснейшего рассказа моей мамы? Да еще перебиваешь ее на полуслове, а?

Лили.Не обращай внимания, это он просто так ко всем придирается. Он и на меня тоже начал теперь так смотреть. Как будто слепой. Они как раз оттого, что не видят, всегда так смотрят – не отрываясь, без всякого стеснения.

Элька (продолжает рассказывать). Что мне было делать? По туннелю идти нельзя, так что? Назад возвращаться? Пока я стану возвращаться, уже и следующий поезд пройдет, придется еще ждать – следующего! А этот следующий, откуда я знаю? Может, его вообще не будет! А у меня там дети! Одни, на какой-то проклятущей станции, у какого-то неизвестного начальника!

Арон (Малие, неожиданно). Хорошо, если это тебя так уж интересует… Есть у меня один вопросец… Не простой… Да…

Лили.Мама рассказывает!

Арон (повышает голос, с вызовом). Я сегодня после обеда подцепил в одном кафе… одну бабешку… Она тоже немного выпила, но сидела помалкивала. Это-то мне в ней и понравилось – что она сидит и помалкивает. Отправились мы к ней домой…

Лили.Не верь ты ему – это он просто так болтает: собака, которая лает, не кусает!

Арон.Ну, я уже совсем было подкатился к ней, она вдруг передумала. Разозлилась на что-то: не хочу! Тогда я ей говорю, что я из кино – режиссер, да… Тут она начала трещать – Бог ты мой! Люди просто умирают, жаждут сниматься в кино! Женщины особенно. Стрекочет, рта не закрывает. Я ее раздел – она говорит. Я уже оделся – она продолжает говорить. Я вышел – она там одна, в пустой квартире – говорит. К чему я, собственно, это рассказываю? Хотел что-то спросить… Да! Я теперь не уверен… Ты понимаешь? Было что-то или нет? С одной стороны, я отлично помню, как раздел ее. Но с другой стороны, она все время говорила, говорила… Может, ничего и не было? (Малие.) Как ты думаешь?

Малия.Я думаю, вы не должны спрашивать у меня такие вещи.

Арон.Правда? Голова у меня раскалывается… Спать, спать! (Закрывает глаза.)

Лили (Эльке). Это он просто так – строит из себя… Ты рассказывай! Ты хотела зайти туда, в гору. В этот туннель. А солдат тебя не пустил.

Элька.Не пустил… Что мне оставалось делать? Стала я карабкаться наверх, на гору. Что за гора была: высокая, крутая, камни кругом, скалы, бурьяном колючим все поросло… Настоящий бандит, а не гора! Но я ползла, ползла, ни на секундочку не останавливалась, лишь бы быстрей, лишь бы не терять времени! Почти у самой вершины уже была и вдруг оступилась… Нога на камень попала, он покатился, я тоже покатилась – упала, ободралась вся, да еще и мордой по земле проехалась…

Арон (открывает глаза, говорит Малие). Ты права – я не должен был спрашивать тебя об этом. Но, по правде говоря, это лишь половина моего вопроса… Ты понимаешь?