Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 2

– Нет, принц Джошуа. Мы не можем позволить вам совершить такой глупый поступок. – Изорн тяжело опустился на свое место, стараясь не делать лишних движений раненой ногой.

– Не можете? – Принц оторвал взгляд от пола и перевел его на риммера. – Разве вы мои опекуны? А я ребенок-регент или идиот, которому следует объяснять, что ему следует делать?

– Мой принц, – сказал Деорнот, положив руку на здоровое колено Изорна, чтобы заставить его молчать, – вы здесь господин, тут нет никаких сомнений. Разве мы не следуем за вами? Разве не принесли клятву верности? – Собравшиеся в зале закивали головами. – Но вы слишком многого от нас хотите, и вам следует это знать. После столь ужасного предательства как мы можем доверять королю?

– Я знаю его, как никто из вас, – сказал Джошуа, которого, казалось, сжигал внутренний огонь. Он вскочил и подошел к своему столу. – Конечно, он хочет видеть меня мертвым, но не так. Не бесчестно. Если он обещает мне безопасность и если мы сумеем избежать очевидных глупостей, я вернусь живым и здоровым. Он все еще хочет действовать как Верховный король, а Верховный король не станет убивать безоружного брата во время переговоров.

– Но тогда зачем он бросил вас в темницу, как вы сами рассказывали? – нахмурившись, спросил Этельферт из Тинсетта. – Вы полагаете, это поведение, достойное благородного короля?

– Нет, – ответил Джошуа, – но я не думаю, что это идея Элиаса. Здесь я вижу руку Прайрата – во всяком случае, до того как меня схватили. Элиас стал чудовищем, да поможет мне Бог, ведь когда-то он был моим братом, и не только по крови, но у него до сих пор сохраняется странное чувство чести, так я думаю.

– Которое он продемонстрировал Леобардису? – ядовито спросил Деорнот.

– Честь волка, убивающего слабого и убегающего от сильного, – добавил Изорн.

– Я так не думаю. – Терпение Джошуа явно подходило к концу.

– Как по мне, так Бенигарис убил отца, охваченный злобой, – не сдавался Изорн. – Я полагаю, Элиас…

– Принц Джошуа, прошу прощения… – вмешался Ярнауга, который, приподняв брови, оглядел комнату. – Вам не кажется, что вы ищете оправдания для брата? Ваши люди высказывают разумную тревогу. Только из-за того, что Элиас хочет переговоров, еще не следует, что вам нужно в них участвовать. Никто не поставит под сомнение вашу честь, если вы откажетесь.

– Да спасет меня Эйдон, риммер, мне плевать, что и кто подумает о моей чести! – резко ответил принц. – Я знаю брата, причем так, как никому из вас не дано понять, – и не говори, что он изменился, Ярнауга. – Принц бросил на старика свирепый взгляд, не давая ему возразить. – Так или иначе, но я пойду на переговоры, и в дальнейших спорах нет нужды. А сейчас я хочу, чтобы вы все меня оставили. Мне нужно обдумать другие вопросы.

И, отвернувшись от стола, он жестом предложил им уйти.

– Неужели он сошел с ума, Деорнот? – спросил Изорн, на широком лице которого застыло мрачное предчувствие. – Как он может отправиться прямо в залитые кровью руки короля?

– Упрямство, Изорн, – и кто я такой, чтобы ставить его решения под сомнение? Быть может, он знает, о чем говорит. – Деорнот покачал головой. – Проклятая штука все еще здесь?

– Шатер? Да, – кивнул Изорн. – На расстоянии полета стрелы от стен – лагерь Элиаса находится гораздо дальше.

Деорнот шел медленно, давая возможность молодому риммеру не перетруждать раненую ногу.

– Да спасет нас Господь, Изорн, я никогда не видел его таким, а я ему служу с тех пор, как научился поднимать меч. Кажется, он хочет доказать, что Гвитинн ошибся, когда назвал его нерешительным. – Деорнот вздохнул. – Увы, если Джошуа нельзя остановить, мы должны сделать все, чтобы его защитить. Королевский герольд сказал, что его могут сопровождать только два воина, не больше?

– И с королем их будет также только двое, – ответил Изорн.

Деорнот задумчиво кивнул.

– Если бы моя рука, – он указал на белую льняную повязку, – через два дня начала нормально двигаться, никакие силы на земле не помешали бы мне стать одним из воинов в сопровождении Джошуа.

– А я был бы вторым, – отозвался Изорн.

– Я думаю, будет лучше, если ты останешься за стенами замка с двумя десятками всадников. Давай поговорим с лордом-констеблем Эдграмом. Если это ловушка, если мы увидим, что из лагеря Элиаса в сторону шатра вылетел хотя бы воробей, ты сможешь оказаться там через несколько биений сердца.

Изорн кивнул.

– Да, наверное, – согласился он. – Быть может, нам стоит поговорить с мудрым Ярнаугой и попросить у него амулет, который будет охранять Джошуа.

– То, что ему действительно необходимо, так это заклинание, способное защитить его от опрометчивых решений. – Деорнот перешагнул через большую лужу. – Впрочем, никакой амулет не спасет от удара кинжалом в спину.

Губы Ллута находились в постоянном безмолвном движении, словно он предлагал бесконечную серию объяснений. Еще вчера его бормотание стало беззвучным; Мегвин проклинала себя за то, что не записала последних слов отца, но она была уверена, что к нему еще вернется голос, как случалось много раз после ранения. Но теперь Мегвин чувствовала, что он больше не заговорит.

Глаза короля оставались закрытыми, но бледное, как воск, лицо постоянно менялось от страха к скорби. Она прикоснулась к его горящему лбу, чувствуя, как слабо сокращаются мускулы в незаконченном ритме речи, и ей вновь показалось, что она должна заплакать, словно пролитые внутри слезы, рано или поздно, вырвутся наружу, пусть и сквозь кожу. Но она не плакала с той ночи, когда ее отец ввел армию в Иннискрич, и даже после того, как его доставили на носилках, обезумевшего от боли, с влажной от крови повязкой на животе. И если она не заплакала тогда, то не станет и сейчас. Слезы для детей и идиотов.

Мегвин почувствовала, как ее плеча коснулась рука.

– Мегвин. Принцесса. – Это был Эолейр, его умное лицо сложилось от скорби столь же аккуратно, как летняя одежда, убранная на зиму. – Я должен поговорить с вами снаружи.

– Уходите, граф, – сказала она, вновь переводя взгляд на грубую постель из бревен и соломы. – Мой отец умирает.

– Я разделяю вашу скорбь, леди. – Его прикосновение было тяжелым, как у животного, вслепую тычущегося носом. – Поверьте мне, это правда. Но, видит Бог, живые должны жить, а ваши люди нуждаются в вас прямо сейчас. – И, как будто он почувствовал, что его слова звучат холодно и гордо, Эолейр сжал ее руку и сразу отпустил. – Пожалуйста, Ллут-аб-Ллитинн наверняка думал бы так же.

Мегвин прикусила язык, сдержав резкие возражения. Эолейр, конечно же, прав. Она встала, чувствуя боль в коленях после стояния на холодном каменном полу, и последовала за графом мимо молчавшей мачехи Инавен, которая сидела в ногах постели, глядя на мерцавшие факелы на стене.