Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 1

На самом деле Саймон не хотел рассказывать Изгримнуру о цели своего путешествия, но герцог был умен, к тому же Саймон несколько раз чувствовал, что старый солдат готов взяться за нож – одно неверное слово, и ему пришел бы конец.

«К тому же темный воин, что все время сидел рядом, выглядел так, что мог прикончить меня так же легко, как бросить в воду никому не нужного котенка», – подумал Саймон.

Вот почему он рассказал герцогу почти всю правду, и это сработало.

Главный вопрос заключался в том, что делать дальше. Следовало ли ему идти с риммерами? Конечно, расстаться с ними было бы глупо, но все же… Саймон не до конца понимал, какова позиция герцога. Изгримнур направлялся в Наглимунд, но что, если он намерен арестовать Джошуа? Все в Хейхолте говорили, что герцог всегда хранил верность старому королю Джону и ценил его доверие больше собственной жизни. Но каковы его отношения с Элиасом? Саймон ни при каких обстоятельствах не собирался рассказывать ему о своей роли в побеге Джошуа из Хейхолта, но все тайное часто становится явным. Саймону ужасно хотелось узнать, что происходило в замке после гибели Моргенеса – уцелел ли Прайрат? Инч? Что рассказал людям Элиас о событиях в покоях доктора Моргенеса? Но именно эти вопросы, как бы осторожно он их ни задавал, могли привести его в кипящую воду.

Саймон был слишком взволнован, чтобы уснуть. Глядя на множество звезд, он думал о костях, которые утром бросал Бинабик. Ветер коснулся его лица, и вдруг звезды превратились в случайный набор костей, разбросанных по темному полю неба. Он чувствовал себя одиноким среди незнакомых людей, под сводом бесконечной ночи. Ему очень хотелось оказаться в своей постели, рядом с другими слугами, вернуться в те дни, когда эти события еще не произошли. Его желание было подобно пронзительным мелодиям флейты Бинабика: легкая боль, только и позволявшая жить в широком, диком мире.

Он ненадолго задремал, но его разбудил шум, громко застучало сердце, но звезды продолжали ярко гореть на фоне темного неба. На мгновение в горле у него перехватило от накатившей паники, когда над ним нависла темная, невероятно высокая тень. Где луна?

Но Саймон понял почти сразу, что это часовой, остановившийся к нему спиной. Часовой накинул одеяло на плечи, и его голова без шлема выглядывала сквозь складки.

Часовой прошел мимо, не глядя вниз. За широким ремнем торчал топор, тяжелое оружие с жутко острым лезвием. Кроме того, он держал в руках копье, длина которого превышала рост солдата; он шел, а конец древка волочился по земле.

Саймон закутался в одеяло, прячась от холодного ветра, поднявшегося над равниной. Небо изменилось: еще недавно оно было чистым, и звезды отчетливо сияли на фоне бездонной черноты, но теперь их пятнали облака, и молочные щупальца тянулись с севера точно пальцы. В дальней части неба они накрывали самые низкие звезды, словно песок, насыпанный на тлеющий костер.

«Возможно, Седда догонит своего мужа сегодня ночью», – сонно подумал Саймон.

Второй раз он проснулся, когда ему на лицо полилась вода. Он ахнул, открыл глаза и увидел, что звезды на небе разом погасли, как будто кто-то захлопнул крышку шкатулки с драгоценностями. Шел дождь, и теперь тучи находились прямо у него над головой. Он снова увидел часового, теперь немного дальше, который смотрел на дождь, защищая лицо.

Глаза Саймона снова начали закрываться, когда часовой издал странный хриплый звук и опустил голову, чтобы посмотреть вниз. Что-то в его взгляде, хотя он стоял совершенно неподвижно, говорило о том, что он с чем-то борется, и это заставило Саймона широко раскрыть глаза. Начался ливень, вдалеке прогремел гром, и Саймон попытался разглядеть часового сквозь завесу дождя. Он все еще стоял на том же месте, но теперь что-то быстро двигалось у его ног, нечто выбравшееся из окружавшей его темноты. Саймон сел, и капли дождя застучали по земле вокруг него.

Внезапно вспышка молнии озарила все вокруг, отчего окружающие горы засияли, точно крашеные деревянные декорации из пьесы про Усириса. Весь лагерь стал хорошо виден – дымящиеся останки костра, спящие фигуры риммеров, – но внимание Саймона привлек часовой, чье лицо превратилось в безмолвную маску животного ужаса.

Ударил гром, и вновь небо озарила молния. Земля вокруг часового бурлила, в воздух летели фонтаны грязи. Сердце подскочило в груди Саймона, когда часовой рухнул на колени. Вновь прогремел гром; трижды подряд полыхнула молния. Земля продолжала бурлить вокруг часового, но теперь появились руки, длинные и тонкие, блестевшие под струями дождя, они тянули его вниз, лицом в сторону черной почвы.

Новая вспышка высветила движение – орда темных существ вылезала из земли, худые и ободранные, с белыми глазами, они размахивали руками, и ослепительные молнии выхватывали из темноты жуткое зрелище, которое разворачивалось под продолжавшимся ливнем, – свалявшиеся усы, рваная одежда. И, когда гром стих, Саймон закричал, вода заливала ему рот, но он продолжал кричать.

Это было страшнее любого видения Ада. Риммеров, разбуженных испуганным криком Саймона, со всех сторон атаковали прыгавшие, размахивавшие руками существа. Они лезли из земли точно крысы, – лагерь наполнился их тонким отвратительным визгом, казалось, будто они впервые вырвались из слепых туннелей, и их переполняли страх и злоба.

Один из северян сумел подняться на ноги, и существа набросились на него. Все они оказались ниже Бинабика, но их число было огромным, и, хотя северянин сумел обнажить меч, они повалили его на землю. Саймону показалось, что он видит в их руках острые предметы, которые поднимались и опускались.

– Ваэр! Ваэр Буккенн! – закричал один из риммеров на другой стороне лагеря.

Теперь все риммеры вскочили на ноги, и в прерывистых вспышках молний Саймон видел бледное пламя их мечей и топоров. Он тоже вскочил, отбросив в сторону одеяло, и принялся отчаянно озираться в поисках оружия. Жуткие существа были повсюду, они прыгали на тонких ногах, как насекомые, что-то вопили и пронзительно визжали, когда на них обрушивались топоры риммеров.

Саймон обошел камень, возле которого спал, отчаянно пытаясь найти хоть какое-то оружие. Мимо пробежал северянин, но тут же рухнул в двух шагах от Саймона, и половина его лица превратилась в кровавую маску. Саймон прыгнул к нему и вырвал топор из конвульсивно дергавшейся руки; он еще был жив, когда Саймон схватил его оружие. Через мгновение Саймон почувствовал, как что-то вцепилось ему в колено, развернулся и увидел жуткое человекоподобное лицо и протянутую руку. Он изо всех сил ударил по нему топором и услышал хруст, словно раздавил сапогом жука. Саймон почувствовал, как хватка ослабела, и отскочил в сторону, к его горлу подкатила тошнота.