Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 1

– Да, прошло много лет, – сказал Бенигарис. – Мы можем поговорить сегодня за ужином. – Эолейру показалось, что его не слишком вдохновляет предстоящая беседа. Бенигарис повернулся к отцу: – Сэр Флуирен хочет с вами встретиться. Сейчас он с гофмейстером.

– О, добрый старый Флуирен! Какая ирония для вас, Эолейр. Один из величайших рыцарей Наббана.

– Только вашего брата Камариса называли более великим, – прервал его Эолейр, у которого не было ни малейшего желания вспоминать о военной истории Наббана.

– Да, мой дорогой брат, – печально улыбнулся Леобардис. – Ну подумать только, Флуирен явился меня навестить как посланник Элиаса!

– Да, тут есть определенная ирония, – небрежно заметил Эолейр.

Бенигарис нетерпеливо поджал губы.

– Он вас ждет, – сказал он. – И я думаю, что вам следует принять его сразу, чтобы показать уважение Верховному королю.

– Ну надо же! – Леобардис перевел веселый взгляд на Эолейра. – Ты слышишь, как мне приказывает сын? – Когда герцог снова повернулся к Бенигарису, Эолейр подумал, что во взгляде Леобардиса было еще что-то, кроме веселья, – гнев? Тревога? – Да, скажи моему старому другу Флуирену, что я его приму… дай-ка подумать… да, в Зале Совета. Ты присоединишься к нам, Эолейр?

– Отец, – вмешался Бенигарис, – я не думаю, что вам следует приглашать даже такого верного друга, как граф, ведь вам предстоит тайная встреча с послом Верховного короля!

– А зачем, могу я спросить, я должен держать что-то в тайне от Эрнистира? – спросил герцог.

Теперь в его голосе отчетливо слышался гнев.

– Пожалуйста, Леобардис, у меня в любом случае остались другие дела, – сказал Эолейр. – Я зайду позднее, чтобы поприветствовать Флуирена. – Эолейр встал и поклонился.

Когда Эолейр остановился по пути из тронного зала, чтобы еще раз полюбоваться на великолепный вид, он услышал голоса Леобардиса и его сына – они спорили на повышенных тонах.

«Волны создают новые волны, как говорят в Наббане, – подумал Эолейр. – Складывается впечатление, что равновесие Леобардиса носит не такой уж устойчивый характер, как я думал. Очевидно, он именно по этой причине не хотел говорить со мной откровенно о своих проблемах с королем. Хорошо, что Леобардис гораздо крепче, чем кажется».

Он слышал, как придворные шепчутся у него за спиной, а когда повернулся, увидел, что некоторые смотрят в его сторону. Эолейр улыбнулся и кивнул. Женщины покраснели, прикрывая пышными рукавами губы; мужчины мрачно кивали и быстро отводили взгляды. Он знал, о чем они думают, – он был диковинкой, необразованным крестьянином с запада, пусть и старым другом герцога. И не имело значения, как он одевался или насколько безупречной была его речь, они будут воспринимать его именно так. Внезапно Эолейру безумно захотелось оказаться дома, в Эрнистире. Он слишком много времени провел при чужих дворах.

Волны с шумом разбивались о скалы, словно море намеревалось успокоиться только после того, как дворец рухнет в его водяные объятия.

Остаток дня Эолейр провел, прогуливаясь по высоким просторным коридорам и тщательно ухоженным садам Санцеллан Маистревиса. Ныне он стал дворцом герцога и столицей Наббана, но когда-то здесь было сердце империи Светлого Арда; и хотя значимость его уменьшилась, слава осталась.

Западные стены дворца, разместившегося на скалистом уступе Горы Санцеллан, выходили на море, которое всегда оставалось важнейшей частью Наббана – и все благородные дома Наббана выбирали морских птиц в качестве символа своей власти: зимородок Бенидривинов, для нынешнего герцога, морской ястреб Превана, альбатрос – Ингадарина; даже знамя с цаплей Сулиса однажды развевалось над Хейхолтом в Эркинланде.

К востоку от дворца многолюдный город Наббан занимал почти весь перешеек, расположившись на холмах, где домам приходилось тесниться, и лишь по мере того, как полуостров становился шире, появлялись луга и фермы Лейкленда. Из известного мира до полуостровного герцогства и окружавших его островов визиты в Наббан сократились, и его правители обратились к собственным проблемам. Но прежде, и с тех пор прошло не так уж много времени, мантия императоров Наббана накрывала весь мир, от соленого Вранна до дальних пределов ледяного Риммерсгарда; в те дни споры Морских Орлов и Пеликанов, ссоры Цапель и Чаек приносили такие награды, которые стоили любого риска.

Эолейр вошел в Зал Фонтанов, где мерцавшие струи воды прочерчивали дуги и смешивались в сияющем тумане под открытой решеткой каменного потолка. Он размышлял о том, осталась ли еще в Наббане воля к сражениям или они смирились с постепенным ослаблением собственного положения, из-за чего провокации Элиаса приведут лишь к еще большей замкнутости герцогства в своей прекрасной и изящной раковине. Где теперь те великие люди, что создавали Империю Наббана из грубого камня Светлого Арда – мужчины вроде Тьягариса и Анитуллиса?…

«Конечно, – думал он, – и еще Камарис – и, если бы он не предпочел служение другим собственному возвышению, он мог бы держать весь мир на своей ладони. Камарис был могучим воином.

Нам ли, эрнистирийцам, о том судить? – размышлял он. – Со времен Эрна Великого какие еще могущественные мужчины рождались на западных землях? Тестейн, отобравший Хейхолт у Сулиса? Может быть. Кто еще? Где Зал Фонтанов в Эрнистире, где наши великие дворцы и церкви?

Но, конечно, в этом и состоит различие. – Он посмотрел мимо фонтанов на кафедральный шпиль Санцеллан Эйдонитиса, дворца Ликтора и Матери Церкви. – В Эрнистире мы не любуемся горными реками и не говорим: как я могу привести их к своему дому? Мы строим дома возле рек. У нас нет безликого Бога, которого они прославляют башнями более высокими, чем деревья Сиркойла. Мы знаем, что боги живут на деревьях и в костях земли, и в реках, что выше любого фонтана, которые мчатся с гор Грианспог.

Мы никогда не хотели править миром. – Он улыбнулся собственным мыслям, вспоминая Таиг в Эрнисдарке, замок, построенный не из камня, а из дерева: дубовое сердце, достойное сердец людей. – На самом деле мы хотим только одного: чтобы нас оставили в покое. И все же после стольких лет завоеваний, быть может, народ Наббана забыл, что за это также следует сражаться».

Покинув Зал Фонтанов, Эолейр из Над-Муллаха прошел мимо двух стражников.

– Проклятый горец, – услышал он, как сказал один из них другому, увидев его одежду и собранные в хвост черные волосы.

– Ну ты же знаешь, – ответил другой, – периодически пастухам нужно спускаться с гор, чтобы посмотреть, как выглядит город.

– …А как поживает моя маленькая племянница Мириамель, граф? – спросила герцогиня.

Эолейра посадили слева от нее, почти в голове длинного стола. Флуирен как недавно прибывший и прославленный сын Наббана получил почетное место справа от герцога Леобардиса.