Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 1

Саймон коротко кивнул неожиданно резким словам Бинабика.

– Я не стану утомлять тебя длинной историей нашего путешествия на юг. Очень скоро я понял, что мой господин не рассказал мне всей правды. Он был встревожен, очень сильно, и, когда бросал кости или читал определенные знаки в небе и ветре, мрачнел все больше. Кроме того, часть наших приключений получилась очень тяжелой. Я и сам много путешествовал один еще до того, как стал учеником Укекука, но никогда прежде мне не выпадало такое неудачное время. То, что с тобой случилось прошлой ночью, произошло с нами, когда мы находились возле озера Дроршуллвен, во Фростмарше.

– Ты про буккенов? – спросил Саймон.

Даже посреди ясного дня мысль об их цепких руках была ужасающе яркой.

– Именно, – кивнул Бинабик, – это было… и есть дурной знак – я имею в виду то, что произошло в лагере. Память нашего народа не хранит сведений о нападениях богаников – как мы их называем – на большие группы вооруженных людей. Такие дерзкие и жуткие. Обычно они атакуют животных или одиноких путешественников.

– Кто они такие?

– Позднее, Саймон, ты много узнаешь, если проявишь терпение. Мой наставник также не рассказывал мне всего – из чего, впрочем, не следует, что я твой наставник, – но я понимал, что он очень расстроен. Я ни разу не видел, чтобы он спал за все время нашего путешествия по Фростмаршу. Когда я засыпал, он бодрствовал, а утром, когда я просыпался, уже был на ногах. А он уже был немолод: Укекук выглядел пожилым еще до того, как я к нему пришел, а я учился у него несколько лет.

Однажды ночью, когда мы вошли в северную часть Эркинланда, он попросил меня постоять на страже, чтобы пройти по Дороге Снов. Мы находились в похожем месте, – Бинабик указал на унылую равнину у гор, – начиналась весна, но она еще не вступила в свои права. Это происходило примерно в ваш День Всех Дураков или около того.

«День Всех Дураков… – Саймон попытался вспомнить. – Та ночь, когда ужасный шум разбудил весь замок. Ночь, перед тем… как начались дожди…»

– Кантака отправилась охотиться, а старый баран Одноглазый – огромное, толстое и терпеливое существо, возившее Укекука, – спал у огня. Мы были вдвоем под огромным небом. Мой наставник поел сон-коры, ее доставляли ему из болотистого Вранна на юге, и погрузился в странный сон. Укекук не стал объяснять, почему он так поступает, но я полагаю, он искал ответы, которые не мог получить другим способом. Боганики его напугали, потому что в их поведении было нечто неправильное.

Вскоре он начал бормотать, как и всегда, когда его сердце путешествовало по Дороге Снов. Большая часть его слов оставалась мне непонятной, но одну или две вещи, сказанные им, потом подтвердил брат Дохаис, именно по этой причине я так удивился – ты сам видел.

Саймону пришлось сдержать кислую улыбку. А он считал, что его страхи были такими очевидными и еще больше его захватили из-за бредовых слов монаха!

– Внезапно, – продолжал тролль, ковыряя посохом в сырой земле, – мне показалось, что с ним что-то случилось – нечто похожее происходило и с братом Дохаисом. Но мой наставник не сдавался, у него было могучее сердце, сильнее, чем у большинства людей или троллей, так я думаю, и он продолжал бороться. Схватка продолжалась долго, затянулась до самого вечера, а я стоял рядом и ничем не мог ему помочь, только освежить лоб. – Бинабик вырвал пучок травы, подбросил его в воздух и ударил по нему посохом. – Потом, вскоре после полуночи, он произнес несколько слов – совершенно спокойно, как если бы выпивал с другими старейшинами в пещере Клана – и умер.

Для меня, так я думаю, его смерть стала даже более страшным ударом, чем когда меня оставили родители, потому что они пропали – просто исчезли в снежной лавине, совершенно бесследно. Я похоронил Укекука там же, на склоне. Мне не удалось провести всех ритуалов, чего я до сих пор стыжусь. Одноглазый не соглашался уйти без своего хозяина; быть может, он до сих пор с ним рядом. Я очень на это надеюсь.

Тролль надолго замолчал, мрачно глядя на потертые колени своих штанов. Его боль была такой близкой горю Саймона, что юноша не сумел найти слов, которые имели бы какой-то смысл, кроме как для него самого.

Наконец Бинабик вытащил из сумки и протянул Саймону пригоршню орехов, и тот взял их вместе с мехом с водой.

– А потом, – продолжал Бинабик, словно и не останавливался, – произошла странная вещь.

Саймон закутался в плащ, не сводя взгляда с лица продолжавшего свой рассказ Бинабика.

– Два дня я провел рядом с могилой своего наставника. Место было совсем неплохое, под открытым небом, но у меня отчаянно болело сердце, потому что Укекук предпочел бы, чтобы его могила находилась высоко в горах. Я размышлял, что мне следует сделать – продолжить путешествие к Моргенесу, в Эрчестер, или вернуться к своему народу и рассказать, что Поющий Укекук мертв.

На второй день я решил, что должен вернуться в Канук. Я не осознавал важности встречи моего наставника и доктора Моргенеса – я и сейчас понимаю далеко не все, как это ни печально, – к тому же у меня имелись другие… обязательства.

Я уже призвал Кантаку и в последний раз почесал верного Одноглазого между рогами, когда маленькая серая птичка села на курган Укекука. Я узнал в ней одну из посланниц моего наставника; она очень устала, ей пришлось нести немалую тяжесть, письмо и… еще одну вещь. Когда я сделал шаг, чтобы поймать птичку, Кантака выскочила из кустов, та, что неудивительно, испугалась и вспорхнула в воздух. Я едва успел ее поймать. В самый последний момент, Саймон, но я ее не упустил.

Письмо написал Моргенес, о тебе, друг мой. Он рассказал получателю – а им должен был оказаться мой господин, – что тебе будет грозить опасность и ты отправишься в одиночестве из Хейхолта в Наглимунд. Он просил моего господина помочь тебе – но так, чтобы ты не узнал, если получится. Там говорилось и еще кое-что.

Саймон слушал затаив дыхание; наконец он узнает недостающую часть своей истории.

– Что? – спросил он.

– Сведения, предназначенные только для глаз моего наставника. – Голос Бинабика был добрым, но твердым. – Ну следует сказать, что ситуация не вызывала сомнений. Старый друг попросил моего наставника об одолжении… но оказать его мог только я. Мне сразу стало понятно, что задача совсем непростая, но с того момента, как я прочитал послание Моргенеса, я знал, что должен выполнить его просьбу. И в тот же день направился в сторону Эрчестера.

«В записке говорилось, что я буду путешествовать один, – подумал Саймон. – Моргенес с самого начала не рассчитывал, что сможет спастись».

Саймон почувствовал, что сейчас заплачет, и задал вопрос, чтобы отвлечься:

– И как ты смог меня найти?