Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 1

– Да, он язычник, – прорычал Изгримнур, – но у Эолейра больше доброй воли эйдонита, чем в своре ленивых щенков, которых я вижу при дворе… – Барон Хаферт залаял, вызвав пьяный смех Годвига, – …в то время как люди голодают и теряют надежду!

– Все в порядке, Изгримнур, – устало сказал Эолейр.

– Милорды! – с тревогой вскричал Флуирен.

– Нет, я не стану слушать, как тебя оскорбляют за честные слова! – взревел Изгримнур, повернувшись к Эолейру. Он поднял кулак, чтобы снова ударить по столу, но передумал, поднес руку к груди и сжал висевший на цепочке символ Дерева. – Простите мою вспышку, мой король, но граф Эолейр сказал правду. Имеют под собой основания страхи людей или нет, но они сильно напуганы.

– И чего же они боятся, дорогой дядя Медвежья Шкура? – спросил король, протягивая кубок Гутвульфу, чтобы тот его наполнил.

– Они боятся темноты, – с достоинством ответил герцог. – Они боятся зимней темноты, и еще – что в нашем мире станет еще темнее.

Эолейр перевернул свой пустой кубок.

– На рынке Эрчестера немногие купцы, сумевшие добраться до юга, рассказывают о странном видении. Я слышал одну и ту же историю множество раз, и у меня нет сомнений, что все горожане ее знают. – Эолейр помолчал и посмотрел на риммера, который мрачно кивнул, поглаживая седую бороду.

– Ну? – нетерпеливо сказал Элиас.

– По ночам в Пустошах Фростмарша видят удивительную вещь – черную повозку, в которую запряжены белые лошади…

– Как необычно! – оскалился Гутвульф, но Элиас и Прайрат неожиданно переглянулись.

Король приподнял бровь и снова посмотрел на Эолейра:

– Продолжай.

– Те, кто ее видел, утверждают, что она появилась через несколько дней после Дня обманов. Они говорят, что на повозке лежит гроб, а за ней идут монахи в черных сутанах.

– И какие языческие явления природы крестьяне связывают с этим видением? – Элиас, не спуская взгляда с эрнистирийца, с задумчивым видом откинулся на спинку стула.

– Они говорят, мой король, что это повозка с телом вашего отца – прошу прощения, сир, – и до тех пор, пока земля будет продолжать страдать, он не сможет спокойно спать.

Король заговорил после долгой паузы, и его голос был не громче шипения факелов.

– Ну тогда, – сказал Элиас, – мы должны позаботиться о том, чтобы мой отец наконец обрел заслуженный отдых, не так ли?

«Вы только на них посмотрите, – думал старый Тайгер, когда тащил свою согнутую ногу и усталое тело по проходу тронного зала. – Посмотрите на них, все дурачатся и веселятся, они больше похожи на языческих вождей тритингов, чем рыцарей Эркинланда и эйдонитов».

Придворные Элиаса улюлюкали и кричали, когда шут, хромая, проходил мимо них, трясли головами и корчили рожи, словно он обезьянка из Наракси, посаженная на цепь. Даже король и Рука короля, граф Гутвульф, стул которого стоял совсем рядом с троном, не удержались от грубых шуток; Элиас сидел, закинув ногу на ручку трона из костей дракона, точно неотесанный деревенщина, и только юная дочь короля Мириамель мрачно молчала, ее хорошенькое личико оставалось серьезным, плечи были расправлены, словно она ожидала удара. Волосы цвета меда – доставшиеся ей ни от темноволосого отца, ни от матери, чьи волосы были черными как смоль – обрамляли лицо, словно занавеси.

«Такое впечатление, что она пытается спрятаться за волосами, – подумал Тайгер. – Как жаль. Говорят, веснушчатая милашка упряма и дерзка, но сейчас я вижу в ее глазах лишь страх. Я подозреваю, что она заслуживает лучшего, чем окружение из самодовольных волков, что теперь рыщут по замку, но, по слухам, отец уже обещал отдать ее в жены проклятому пьянице и гордецу Фенгболду».

Тайгер шел очень медленно, его постоянно цепляли за одежду или отвешивали обидные шлепки. Считалось, что прикосновение к голове карлика приносит удачу. Тайгер был обычного роста, но старым, очень старым и сгорбленным, и придворным нравилось относиться к нему так, словно он карлик.

Наконец он добрался до трона Элиаса. Глаза короля были красными от чрезмерного употребления вина, или недосыпания, или – скорее всего – от того и другого.

Элиас обратил взгляд зеленых глаз на шута.

– Итак, мой дорой Тайгер, – сказал он, – ты почтил нас своим присутствием.

Шут заметил, что пуговицы на белой блузе короля расстегнуты, а на красивых перчатках из оленьей кожи, засунутых за пояс, осталось жирное пятно.

– Да, сир, я пришел. – Тайгер поклонился, что далось ему с трудом из-за больной ноги; придворные принялись насмешливо фыркать.

– Перед тем как ты развлечешь нас, старый шут, – сказал Элиас, помахивая ногой, водруженной на ручку трона, и пристально глядя на старика, – могу я попросить тебя о небольшой услуге? Я давно хотел задать тебе вопрос.

– Конечно, мой король.

– Тогда скажи мне, дорогой Тайгер, почему ты получил собачье имя?

Элиас приподнял брови в фальшивом изумлении, сначала повернувшись к Гутвульфу, потом к Мириамель, которая отвела взгляд. Остальные придворные рассмеялись и принялись шептаться, прикрывая рты руками.

– Никто не называл меня собачьим именем, сир, – негромко ответил Тайгер. – Я сам его выбрал.

– Вот как! – сказал Элиас, снова повернувшись к старику. – Я не уверен, что правильно тебя понял.

– Я сам выбрал себе собачье имя, сир. Ваш благородный отец часто дразнил меня за излишнюю преданность, потому что я всегда старался находиться с ним рядом. В шутку он называл одного из своих псов Круином, моим настоящим именем. – Старик слегка повернулся, словно собирался развлечь всех, кто находился в зале. – И тогда, я цитирую себя: «Если собака получила мое имя по воле Джона, я должен взять себе собачье имя!» С тех пор я больше не отзывался на прежнее и навсегда стал Тайгером. – Шут позволил себе едва заметно улыбнуться. – Не исключено, что ваш почитаемый отец впоследствии пожалел о своей шутке.

Казалось, Элиаса его ответ удовлетворил не полностью, однако он коротко рассмеялся и хлопнул себя ладонью по колену.

– Дерзкий карлик, не так ли? – сказал он и огляделся по сторонам. Остальные придворные пытались понять его настроение и вежливо рассмеялись – все, кроме Мириамель, смотревшей на Тайгера со своего кресла с высокой спинкой, и на ее лице застыло выражение, смысла которого он разгадать не сумел.

– Ну, – продолжал Элиас, – не будь я добрым королем, коим являюсь – к примеру, будь я правителем язычников вроде Ллута, – я мог бы отрубить твою маленькую морщинистую голову за дерзкие слова о моем отце. Но я, конечно, не такой король.

– Конечно нет, сир, – сказал Тайгер.

– Значит, ты пришел, чтобы спеть для нас или покувыркаться – мы надеемся, что нет, ведь ты выглядишь слишком хрупким для подобных трюков – или ты придумал что-то еще? Давай, поведай нам. – Элиас откинулся на спинку трона и хлопнул в ладоши, чтобы ему принесли еще вина.