Данте Алигьери - Божественная комедия. Чистилище

52. Ко мне он шел, и я пошел к нему. [264]—
Как был я рад, о Нин, судья правдивый,
Что не попал ты с злыми в адску тьму!

55. Приветы шли у нас без перерыва,
И Нин спросил: – По дальним тем волнам [265]
Давно ль пришел сюда, к горе счастливой?

58. О! – я сказал, – по адским злым местам
Сюда пришел я утром с жизнью тленной,
Чтоб, идя так, снискать другую там. [266]

61. И, слыша то, Сорделл и Нин почтенный
Вдруг отступили от меня, смутясь,
Как те, кого объемлет страх мгновенный. [267]

64. Сорделл к поэту, Нин же, обратясь
К сидевшему, вскричал: – Вставай, Куррад! [268]
Взгляни, как мощь здесь Божья излилась.

67. И мне потом: – Той высшею наградой,
Что дал тебе Сокрывший в темноте
Первичное Свое зачем от взгляда, [269] —

70. Молю: скажи – проплыв пучины те [270]—
Моей Джьованне, там да усугубит [271]
Мольбы о нас, где внемлют правоте.

73. Но мать ее уж, видно; нас не любит, [272]
Коль сбросила повязку, вдовий дар;
За это жизнь, злосчастная, погубит. [273]

76. По ней судите, долго ль длится жар
Любви у женщин, если в них натуры
Не поджигать огнем любовных чар: [274]

79. Но ей в гербе не скрасить арматуры
Гадюк, ведущих в бой Миланский дом,
Как скрасил бы его Петух Галлуры! [275]

82. Так говорил, и на лице своем
Отпечатлел тот гнев, каким, не свыше
Мер должного, пылало сердце в нем. [276]

85. Я жадный взор стремил меж тем все выше,
Туда, где звезды медленней текли, [277]
Как ступица, y оси, ходит тише.

88. И вождь: – Мой сын, что видишь ты вдали?
И я: – Три вижу светоча в эфире;
Они весь полюс пламенем зажгли.

91. И он на то: – Склонились уж четыре
Светила те, чей блеск ты утром зрел,
И вместо них явились эти в мире. [278]

94. Но тут увлек к себе певца Сорделл,
Сказав: – Смотри: вон наш Противник скрытый! [279]
И перст простер, чтоб вождь туда смотрел.

97. С той стороны, где дол лишен защиты,
Был Змий – такой, как, может быть, и та, [280]
Что Еве плод вручила ядовитый. [281]

100. В цветах тянулась адская черта;
Змий охорашивал себя, вздымая
Свою главу, лижа свой лоск хребта. [282]

103. Я не видал, как вдруг взвилась святая [283]
Чета двух коршунов небесных сил; [284]
Но видел ясно их полет вдоль края.

106. Змий, слыша свист секущих воздух крыл,
Бежал, и, ровным летом вспять пустившись,
Стал каждый страж в том месте, где он был. —

109. Но тот, кто близ Судьи стоял, явившись
На зов его, – покуда бой тот шел,
Глаз не спускал с меня, очами впившись.

112. – Да даст тот Свет, что к нам тебя привел,
Тебе елея столько, чтоб – без лести
Сказать – ты мог взойти на высший дол. [285]

115. Так начал он: Когда принес ты вести
Из Вальдемагры и соседних стран,
Открой мне их: я жил в большой там чести.

118. Куррадом Маласпина был я зван,
Не древний – нет, но из его я рода; [286]
И здесь за то, что так любил граждан. [287]

121. – О! – я сказал, – средь вашего народа
Я не бывал; но далеко кругом
В Европе всем громка его порода.

124. Так слава та, что ваш покрыла дом,
Гремит в честь принцев и гремит в честь края,
Что кто и не был там, уж с ней знаком.

127. И я клянусь, как жду достигнуть рая,
Что в вашем роде не прошли, как дым,
Честь кошелька и честь меча былая. [288]

130. Бог и обычай так блюдут над ним, [289]
Что там, где мир сбит злым вождем с дороги. [290]
Лишь он один идет путем прямым.

133. – Иди ж, – он мне. – Семь раз в своем чертоге
Не снидет Солнце в ложе волн морских,
На коем ставит знак Овна все ноги, —

136. Как ласковый твой отзыв о моих [291]
На лбе твоем за это пригвоздится [292]
Гвоздьми покрепче, чем слова иных, [293]

139. Коль суд небес не может изменяться. [294]

1. Наложница древнейшего Тифона, [295]
Бежав из нежных рук его, лила
Свой бледный свет с восточного балкона. [296]

4. Из дорогих каменьев вкруг чела
Сверкал венец, принявший вид холодный,
Вид твари той, чей хвост так полон зла. [297]

7. И, два шага свершив в стези восходной,
Склоняла Ночь на третьем крылья вниз,
Там, где сидел с семьей я благородной. [298]

10. Адамовых еще не снявший риз,
Я тут поник, дремотой удрученный,
В траву, где все мы пятеро сошлись. [299]

13. И в час, как петь начнет свои канцоны
Касаточка, пред утром, – может быть,
Еще твердя все прежней скорби стоны, —

16. Когда душа, порвав всех мыслей нить,
Из тела вон летит к пределам высшим,
Чтоб в сновиденьях вещий дар явить, [300] —

19. В тот час во сне я зрел с небес повисшим
Орла с златыми перьями, как свет, [301]
Готового упасть к пределам низшим.

22. Я был, казалось, там, где Ганимед,
Покинув братьев при их тщетном кличе,
Взлетел к богам в верховный их совет, [302]

25. И я подумал: знать, его обычай
Быть только здесь, и, знать, в других местах
Гнушается спускаться за добычей, [303]

28. И, покружась немного в небесах,
Как молния, в меня он громом грянул
И в мир огня умчал меня в когтях. [304]

31. И, мнилось, в огнь, как в бездну, с ним я канул,
И жег меня так сильно мнимый пыл,
Что сон исчез, и я от сна воспрянул. [305]

34. Не иначе затрепетал Ахилл [306]
И очи вкруг водил, открывши веки,
Не ведая, что с ним и где он был,

37. Когда он, сонный, матерью, в те веки,
Был на руках снесен с Хиоса в Скир,
Откуда в бой его умчали греки, —

40. Как я вздрогнул, как скоро сонный мир
Рассеялся, и, ужасом подавлен,
Я бледен стал, беспомощен и сир.

43. Но не был я моим отцом оставлен. [307]
Уж два часа, как в небе день пылал, [308]
И вниз ко взморью взор мой был направлен. [309]

46. – Не бойся! – мне владыка мой сказал: [310]
Мы в добром месте! Пусть в тебе не стынут.
Но крепнут силы здесь меж этих скал.

49. Уж ты в чистилище, и мной не кинут! [311]
Смотри, утес стеной идет вокруг;
Смотри, вон вход, где тот утес раздвинут.

52. Пред самым днем, там на заре, твой дух [312]
Предался сну, и ты заснул, почия
В лугу цветов. Тогда явилась вдруг

55. Жена с небес, сказав мне: – Я Лючия! [313]
Дай мне поднять уснувшего и вам
Тем облегчить тревоги путевые. —