Торквато Тассо - Освобожденный Иерусалим

Скажи, что некий воин мусульманский,
В стенах не выносящий заточенья,
Желаньем пламенеет показать,
Как велика его неустрашимость;
Что он готов сразиться на равнине,
Лежащей между городом и станом,
И вызов шлет тому из христиан,
Кто в храбрости своей уверен больше,

Что он не ограничится одним;
Что и второй, и третий, и четвертый,
И пятый, славный или неизвестный, —
Все могут выступать поочередно;
Что побежденный с поля поединка
Пойдет за победителем, как раб».
Сказал, и облекается глашатай
В пурпуровую с золотом одежду.

И посланный является к Готфриду,
Сидящему среди других вождей.
«Дозволишь ли, – он молвит, – государь,
Глашатаю исполнить порученье,
Что на него возложено?» – «Ты можешь
Свободно говорить, я разрешаю».
Неверный же на это: «Мой приход
На радость иль тревогу, сам увидишь».

Он продолжает и высокомерно
Передает на поединок вызов.
От дерзости дрожа, все христиане
Негодованье громко выражают.
Готфрид ему: «Тот воин, что тебя
Послал, идет на пагубное дело;
Он скоро убедится в этом сам
И пятого борца уж не дождется.

Пусть явится; для поединка место
Свободным он найдет и никакого
Не должен опасаться оскорбленья:
Из воинов моих один кто-либо
Сразится с ним охотно и, клянусь,
Оружием сразиться равным только».
Сказал и смолк; глашатай же спешит
Свезти ответ спесивому черкесу.

И говорит: «Вооружайся, рыцарь!
Твой вызов принимают христиане;
От менее до более отважных
Желают все померяться с тобой.
Я множество с угрозой видел взглядов,
Я множество с мечами видел рук;
Военачальник даст тебе охрану».
И требует Аргант свои доспехи.

Нетерпеливо он их надевает,
Горячим увлекаемый порывом;
И говорит Клоринде Аладин:
«Несправедливо было бы его
На битву в одиночестве отправить,
Тебе же здесь в бездействии остаться;
Возьми с собою тысячный отряд
И наблюдай издалека за боем».

Тотчас вооружается Клоринда
И во главе отряда выступает;
Аргант же перед ними на коне
В своем обычном воинском убранстве.
Меж городом и христианским станом
Пространство есть обширное: его
Поверхность без неровности малейшей
Как будто предназначена для боя.

Туда-то и спускается Аргант
И там один перед врагом гарцует.
Он горд своей отвагой и посадкой,
И взор его угрозою горит.
Таков был Энцелад в полях флегрейских,
Таков был Голиаф перед Давидом.
И многим мощь руки его знакома,
И большинству он страха не внушает.

Готфрид еще не выбрал никого
В противники спесивому Арганту;
Но все из глубины сердец желанья,
Все взгляды обращаются к Танкреду.
Отважнейшим среди героев он
Единодушным выбором отмечен;
Уж это имя слышится, и явно
Склоняется к нему и сам Готфрид.

Все напоследок сходятся в одном,
И говорит тогда Готфрид Танкреду:
«Иди, я разрешаю и надеюсь,
Что варвара ты укротить сумеешь».
Танкред, гордясь отличием почетным,
Ни радости, ни пыла не таит,
Садится на коня и выступает
С достаточным отрядом из окопов.

Еще он поля битвы не достиг,
Как видит вдруг надменную Клоринду,
И сразу же осанкой благородной
Она его приковывает взоры;
Наряд ее белей, чем снег, что вечно
Альпийские вершины покрывает;
Наличник шлема поднят, и она
Вся видима с высокого пригорка.

Танкред туда уж и не смотрит больше,
Где ждет его с угрозою Аргант;
Перед собою видя лишь одну
Клоринду, он коня пускает шагом.
И вот уж он как вкопанный стоит:
Снаружи лед, а сердце пламенеет;
Вся жизнь его в глазах, о поединке ж,
По-видимому, вовсе он забыл.

Аргант, не примечая, чтобы к бою
Готовился кто-либо, восклицает:
«Противника я думал встретить здесь;
Иль смельчака такого не найдется?»
Танкред в оцепенении с Клоринды
Не сводит глаз и ничего не слышит.
Тогда Оттон, коню дав шпоры, первый
На поле брани выехать спешит.

Оттон и без того мечту лелеял
Померяться с черкесом в поединке;
Но, уступив Танкреду место, он
Как провожатый выехал из стана.
Однако, увидав, что у героя
Совсем не поединок в голове,
Нетерпеливый юноша стремится
Воспользоваться случаем нежданным.

Быстрее леопарда или тигра,
Разбойников лесных, на сарацина
Летит Оттон, копье вонзить готовый.
Танкред в себя приходит наконец
И, словно пробудившись от кошмара,
Сковавшего все помыслы его,
Кричит Отгону вслед: «Мне драться надо!
Остановись!» Но тот его не слышит.

Танкред пылает гневом и досадой;
В душе огонь и краска на лице:
Другой на поединок вышел первым!
Нет для него тягчайшего позора.
Меж тем в разгаре схватки юный воин
Противнику удар наносит в шлем;
А тот, мечом рассекши щит Отгона,
В один удар и латы пробивает.

Шатается и падает Оттон.
Аргант, сильнее будучи и крепче,
В седле едва заметно покачнулся
И на врага поверженного с криком
Высокомерным налетает: «Сдайся!
Большой уж будет славой для тебя
Бахвалиться повсюду невозбранно,
Что ты вступил со мной в единоборство».

И слышит он в ответ: «Нет, христианин
Оружия так скоро не слагает,
А я хочу отмстить иль умереть».
Аргант дрожит от бешенства и, пламя
Как будто извергая, произносит:
«Ты милостью моею пренебрег,
Так испытай же мощь мою за это».

Сказал и, попирая все законы
И рыцарства и чести, устремляет
Коня на христианина в упор.
Удара избежав, последний ранит
Арганта в бок и вынимает меч,
Весь кровью победителя покрытый.
Нимало сил от раны не теряя,
Тот пущей загорается лишь злобой.

Коня он останавливает вдруг
И повернуть обратно будто хочет;
Потом быстрее молнии нежданным
Налетом нападает на врага.
И чувствует Оттон, что на дрожащих
Ногах ему уже не удержаться:
Едва дыша, без сил, почти без чувств,
Он в судорогах падает на землю.

Черкес не знает в ярости пощады
И, подминая тело под коня,
Кричит: «Погибнет каждый горделивец,
Как гибнет под конем безумец дерзкий».
Танкред, расправой дикой возмущенный,
Уж больше не колеблется: он хочет
Ударом равным промах свой покрыть
И прежний блеск вернуть своей отваге.