Торквато Тассо - Освобожденный Иерусалим

Я на груди тебя отогреваю.
Ночь вскоре нас окутывает тьмою
И погружает в сон, и воин мне
Является величественно-грозный;
Приставив меч к лицу, он говорит:
«Исполни повеление царицы
И окрести немедленно малютку;
Она – Небес любимое дитя,

А я – ее хранитель и защитник,
Я для нее смирил в лесу тигрицу
И чувство к ней внушил волнам бездушным:
Страшись не верить сну, что в этот миг
Небесную тебе вещает волю!»
Рожденный мусульманином и к вере
Приверженный, я далее пускаюсь,
Считая сон лишь грезою пустою.

Забыв свои обеты и мольбы
Царицыны, тебя магометанкой
Я воспитал и вырастил; и вскоре
В тебе отвага женщину сломила;
Оружием ты добыла себе
И славу и богатство. О дальнейшей
Судьбе своей ты знаешь; я ж повсюду
Сопровождал тебя в деяньях бранных.

Вчера я впал в неодолимый сон,
И тот же воин снова мне явился;
Глядел он на меня еще грознее
И голосом ужасным говорил:
«Неверный, близок час, когда Клоринда
Моею станет; ты же предавайся
Бесплодному отчаянью тогда».
И улетел, с земли поднявшись быстро.

Тебе, предмет моих забот нежнейших,
Бедою угрожает этот сон;
И вера Эфиопии, быть может,
Есть истинная вера, я не знаю.
Ах, сбрось доспехи эти и сдержи
Кипучую отвагу!» Он рыдает,
Клоринда же полна тревожной думой;
Такой же сон привиделся и ей.

Очнувшись, говорит она спокойно:
«Одну я веру знаю; с молоком
Ее всосав, я с нею и останусь,
И то, что мной задумано, исполню.
Оружия не положу я; трусость
Такая опозорила б Клоринду.
Меня остановить бы не могла
И смерть, приняв чудовищнейший образ».

И старика старается утешить.
Но время приближается; спешит
Она примкнуть к герою, что намерен
В одну опасность ринуться с ней вместе.
Ее чрезмерно пылкую отвагу
Исмен еще сильнее разжигает;
Приносит ей он и состав горючий,
И спрятанный в сосуде медном факел.

Под кровом ночи парой неразлучной
Они шаг в шаг спускаются с холма.
Как грозное виденье, перед ними
Внезапно вырастает вражья башня.
Сердца их пламенеют, и готовы
Они тотчас же броситься вперед,
Чтоб кровью христианскою омыться;
Но бдительная стража уж в движенье.

Они меж тем подходят молча ближе;
А стража прибывает постепенно
И наконец: «К оружию!» кричит.
Они уж не скрываются. Внезапно
Напав на христиан, приводят их
В смятенье, опрокидывают, гонят.
Так молния и вспыхивает в небе,
И падает на землю в то же время.

Прорвавшись сквозь мечи и сквозь удары,
Они махины страшной достигают;
Уж в их руках зловещий слышен треск;
Уж пламенем объят состав горючий;
Уж пламя лижет башню языками;
Столб дыма поднимается вокруг:
Темнеет от него прозрачный воздух,
И звездный блеск, тускнея, будто гаснет.

И башня загорается, а ветер
Способствует пожару и тревоге.
Объятые смятеньем, на бегу
Оружие хватают христиане;
Но грозная, вся в пламени, громада
Вдруг падает, кусками разлетаясь:
Разрушило мгновение одно
Плоды упорной длительной работы.

На крики часовых и на огонь
Два конные отряда прилетают;
Аргант грозит, лицом к лицу их встретив:
«Пожар я вашей кровью затушу!»
И между тем с Клориндой шаг за шагом
К холму он отступает; христиане
Потоком устремляются тотчас же
За ними вслед и окружают их.

Тем временем Ворота Золотые
Отворены, и Аладин уж там,
Отрядом сильным защитить готовый
При отступленье доблестную пару.
И те спешат укрыться за твердыню;
Спешат и христиане: Сулейман,
Отбросив их, ворота запирает,
Клоринда же снаружи остается.

Несчастная, чтоб не ушел от кары
Тебе удар нанесший Аримон,
За ним стремишься ты, его караешь,
Но в этом и свою найдешь погибель!
Во тьме горячей схваткой увлеченный,
Не думает Аргант об амазонке:
Он видит лишь опасности одни
И ими лишь одними озабочен.

С намеченною жертвою покончив,
Клоринда возвращается и видит
Ворота на запоре, а вокруг
На гибель ей теснятся христиане.
Никто ее не примечает, впрочем;
Тогда вдруг окрыляется надеждой
Душа ее: скользнув в толпу, она
На время в ней бесследно исчезает.

Потом, смятеньем пользуясь и мраком,
Она тайком уходит с поля битвы.
Так волк, овечьей кровью упитавшись,
Скрывается от злобы пастухов.
Танкред, однако, видел, как Клоринда
Несчастного пронзила Аримона;
Он видел это ясно и теперь,
Не отставая, следует за нею.

Искусного бойца в ней усмотрев,
Он силами померяться с ней хочет.
Пока она другого входа ищет,
Как тень он от нее не отстает.
Клоринда, обернувшись, восклицает:
«Кто ты такой? Зачем меня так пылко
Преследуешь и что приносишь мне?» —
«Войну и смерть!» – Танкред ей отвечает.

«Войну и смерть! Что ищешь, то получишь», —
Сказала и уже готова к бою;
Танкред желает драться также пешим
И спрыгивает на землю с коня:
Вмиг оба нападают друг на друга,
И гордостью пылая, и враждою.
Так бьются два быка, когда ревнивой
И яростной любовью возгорятся.

Вам поприще обширней было нужно,
Противники-герои! Хоть бы солнце
Дела отваги вашей озарило!
О ночь, что скрыла их в своих тенях,
Дозволь поднять мне плотную завесу
И показать их племенам грядущим!
Пусть славу их увидит свет и пусть
Живет в воспоминаньях смертных вечно!

Нет отступленья им и нет прикрытья:
Ни к хитрости, ни к ловкости прибегнуть
Они во тьме и в ярости не могут;
Их ноги неподвижны и тверды,
А руки их в движенье непрестанном;
Мечи их сыплют искры, друг о друга
Со звоном ударяясь: что ни взмах,
То колет или рубит меч противный.

Глумленье месть влечет, а месть – глумленье,
И пуще распаляются сердца;
Все уже, уже место поединка,
Противник же к противнику все ближе.
Они уже не думают о том,
Чтоб лезвиями лишь мечей сражаться:
Пускают в ход они и рукоятки,
И шлемами сшибаясь, и щитами.

Сжимал три раза мощными руками
Танкред Клоринду, и освобождалась
Три раза из жестоких уз она,
Неведомо Амуром услажденных;
И за мечи они берутся снова,
И снова их окрашивают кровью.
В конце концов приходится на миг
Им разойтись, чтоб с силами собраться.