Торквато Тассо - Освобожденный Иерусалим

Как лес дремучий, дротики и копья
Укрыли все; натянутые луки
Пустить готовы трепетные стрелы;
Струной звенит взвивающийся пращ.
И ненависть и ярость переходят
От всадников к коням: взрывают землю
Неистово копытами они,
И пламенные ноздри их дымятся.

Насколько это зрелище ужасно,
Настолько ж тайной прелести полно,
И от него отвлечься взор не может;
Нестройный хор рогов военных все же
Ласкает слух. Меж тем у христиан
Хотя и меньше воинов, но больше
Величия: и ярче блеск доспехов,
И звуки труб согласней и бодрей.

Готфрид вещает первый наступленье;
Шлет Эмирен ему ответ тотчас же
И принимает битву; христиане
Смиренную мольбу возносят к Небу
И, на колена пав, целуют землю.
Мгновение, и нет уже равнины:
Все ринулось, сомкнулось и смешалось;
И всюду кровь, и всюду смерть и ужас.

Из христианских воинов удары
Кто первые нанес? И чья рука
Стяжала лавры первые в той битве?
Твоя, твоя, Джильдиппе! Было свыше
Так решено, чтоб женщина сразила
Гирканца, повелителя Ормусы:
Он падает и слышит, как враги
Удар, его лишивший жизни, хвалят.

Уже в кусках копье у амазонки,
Уже в ее руках сверкает меч,
И, налетев на персов, прорывает
Она за рядом ряд, как паутину.
Зопира, ухватив за пояс цепко,
Она перерубает пополам;
Вонзив железо в шею, Аларкону
Перерезает и гортань и глотку.

Без чувств летит на землю Артаксеркс;
Аргей, насквозь пронзенный, испускает
Последний вздох; беспомощная виснет
На коже кисть руки у Измаила.
Ослабшие поводья скакуна
По шее хлещут; чувствуя свободу,
Животное все далее несется,
Среди врагов смятенье порождая.

И много-много воинов безвестных
Повержены рукою амазонки.
Враги уже теснят ее, грозя
И споря, чьей она добычей станет.
Но верный Одоард, вооруженный
Всей нежностью, стремится к ней на помощь.
Вдвоем супруги чувствуют, как в них
И сила и отвага возрастают.

О доблестная пара! Ты в боях
Невиданное зрелище являешь.
Свою опасность забывает каждый,
Чтоб защитить в опасности другого!
Джильдиппе отражает те удары,
Что Одоарду нежному грозят;
А Одоард с Джильдиппе глаз не сводит,
Ее своим щитом оберегая.
Чтоб меч отвесть от головы бесценной,

Он под него, как щит, без колебанья
Подставил бы свою нагую грудь.
И вот уж сражены им и отважный
Бекана повелитель, и Альвант,
Дерзнувший нанести удар Джильдиппе;
Джильдиппе же безглавит Аримонта,
Что дням ее супруга угрожал.

Тем временем властитель самаркандский
Средь христианских войск еще ужасней
Производил разгром: вокруг него
Все падает, все гибнет лютой смертью.
Кто ускользнет от страшного меча,
Того скакун копытами раздавит;
Блаженны находящие кончину
Не под ногами яростных животных!

Да, Альтамор свою сбирает жатву:
Им сражены и мощный Брунеллон,
И исполинский Гардуин. Так череп
У первого разрублен, что на каждом
Плече внезапно будто вырастает
Придаток окровавленный. Второй
От действия причудливого раны
Не может, умирая, не смеяться.

Пощады меч воителя не знает.
Пав от его ударов смертоносных,
Гентон и Гваск, Гюи и Роземунд
Последние свои сливают вздохи.
Кто может сосчитать его все жертвы?
Кто назовет всех тех, что под конем
Его погибли? Сколько ран различных
Нанесено? И много ли убитых?

Боятся на глаза ему попасться,
Боятся пригрозить – одна Джильдиппе
С противником опасным рвется в бой
И на него бесстрашно нападает.
В долине Фермодонта амазонка,
Испытанная в битвах, никогда
Щита с такою мощью не держала
И не рубила храбро так секирой.

Она наносит первая удар
Неверному и дивный венчик шлема
Из золота с эмалью разбивает.
На миг чело надменное невольно
Склоняет перед нею Альтамор.
И гнев и стыд в нем вспыхивают разом;
Но мщением не медлит он, тотчас же
Бесчестие смывая вражьей кровью.

Джильдиппе отвечает он ударом
Таким ужасным, что, лишившись чувств,
Она чуть не лишается и жизни;
Но верный друг спешит уж к ней на помощь.
Случайно ли, иль в доблестном порыве
Вдруг жертву покидает Альтамор.
Так от врага, поверженного наземь,
Отходит лев с пренебреженьем явным.

Меж тем Ормонд, со многими грехами
На совести, Ормонд переодетый
Втирается меж христиан и с ним
Участники в намеренье коварном.
Так с приближеньем ночи темной волки
Готовятся врасплох напасть на стадо
Под видом неусыпных сторожей,
Не знающих покоя до рассвета.

Они все продвигаются вперед;
Уж варвар недалеко от Готфрида,
Но, разглядев его наряд военный,
Герой с негодованьем восклицает:
«Вот, вот он, под личиной вероломной
Несущий гибель мне, а вот его
Товарищи!» – и с этими словами
К предателю торопится навстречу.

Злодей смертельно ранен; недвижимый,
Бессилен он разить и защищаться.
Отвага стынет в нем; от одного
Готфридова он взгляда каменеет.
И все мечи уже грозят убийцам,
Уже все стрелы сыплются на них;
От тел их, рассеченных и пронзенных,
Кровавые куски лишь остаются.

Весь кровью нечестивою покрытый,
Бросается Готфрид в средину свалки,
Где перс высокомерный, Альтамор,
Теснейшие ряды опустошает.
Как ветрами взметаемый песок
Разносится в пустыне африканской,
Так исчезают быстро и бесследно,
Едва его завидят, христиане.

Угрозами и криками Готфриду
Увлечь их удается за собою.
И все смешалось вдруг: ни Симоент,
Ни Ксанф на берегах своих от века
Не видели такой резни ужасной.
Пехота Балдуина уж сошлась
В бою с Мулеаземовой; налево ж,
Где Эмирен, все пламенем объято.

С одним из двух Робертов вождь неверных
Ведет упорный бой: равны их силы.
Другому же Роберту успевает
Адраст и щит и латы раздробить.
Достойного себе единоборца
Все не находит Тизаферн: врываясь
В сомкнутые, сплоченные ряды,
Он и разгром и смерть повсюду вносит.

Колеблются тревоги и надежды,
Обломками щитов, мечей и копий
Покрыто все. Живых и мертвых тел
Кровавые повсюду видны груды:
Одни ничком повержены; другие
Лицом к врагу, как бы еще грозят.
Почти у всех насквозь зияют раны,
Следы ударов, жизни их лишивших.