Игорь Беликов - Израиль: почти паломничество

Выходили из церкви мы под большим впечатлением того, что увидели. По пути подошли к воротам, которые ведут на территорию греческой церкви, и на всякий случай несколько раз постучали в нее. Но там стояла полная тишина. Настоятель-единоверец не пожелал проявить гостеприимство. Интересно, что в биографии нынешнего главы Иерусалимской православной церкви патриарха Феофила III указано, что в первой половине 1990-х годов он был игуменом монастыря святого Георгия Победоносца в Кане Галилейской. Вероятно, на этой территории расположена не только церковь, но и монастырь, хотя ни один путеводитель об этом не упоминает.

Еще раньше я прочитал, что в этой церкви находятся несколько каменных сосудов, которые по утверждению ее служителей относятся ко времени Нового Завета. Правда, специалисты, видевшие их, считают, что они едва ли старше XVII века. Иерусалимская пра-вославная церковь утверждает, что этот храм также стоит на месте дома Симона Кананита. Однако никаких археологических свидетельств этому на территории храма нет. Наш гид, преданная православию, дала нам такое компромиссное объяснение: францисканский храм стоит на территории дома Симона, а православный — на территории двора дома, а свадьба была и в доме, и во дворе. Можно, конечно, принять его. Правда, тогда дом и двор вместе приобретают размеры поместья. И кажется странным, что у его владельцев не хватило вина для угощения гостей.

В нашу гостиницу в этом городе мы приехали уже в темноте. Тем не менее, перед сном мы решили немого прогуляться по окрестностям. Квартал вокруг гостиницы был застроен современными зданиями, не представлявшими ни малейшего интереса. К тому же освещение улиц в этом районе было чрезвычайно экономным. Все. что нам удалось увидеть интересного — это вид на окружающие горы, покрытые темнотой и туманом, через которые мерцали многочисленные огоньки городских построек, а в черном небе — наиболее яркие звезды. На следующий день мы приехали в гостиницу еще позже. Так что Тверию нам, увы, увидеть не удалось. Но город заслуживает того, чтобы сказать о нем, хотя бы совсем немного. Очень надеюсь, что когда-нибудь в будущем мне удастся познакомиться с этим городом более детально.

Тверия расположена на берегу Кинерета и является одним из древнейших городов Израиля, одним из 4 святых для евреев городов, наряду с Хевроном, Иерусалимом и Цфатом. По библейским меркам это молодой город. Его построил во втором десятилетии новой эры правитель Галилеи Ирод Антипа и назвал в честь правившего тогда в Риме императора Тиберия. На выбор места повлияли удобное положение — на узкой дороге между озером и горами, и наличие здесь целебных горячих источников.

В городе можно увидеть остатки общественных и крепостных строений римско-византийского периода (в частности, театр, способный вместить до 5000 человек) и эпохи крестоносцев, могилы знаменитого еврейского философа XIII века Маймонида, других известных еврейских мудрецов — Акивы, Иоханаана бен-Закая, археологический заповедник Хамат Тверия. Сейчас Тверия — город зимнего туризма, четвертый по посещаемости туристический город Израиля.

На возвышающейся над городом горе, как утверждает ряд исследователей, находился дворец Ирода Агрипы, правителя Иудеи. Того самого, который, мог спасти Иисуса, но не сделал этого. И здесь же, по их мнению, за несколько лет до Распятия произошло пиршество, на котором Ирод приказал казнить Иоанна Крестителя. На все последующие века это событие осталось в тесной связи с «танцем семи покрывал Саломеи», который продолжает волновать людей искусства, далеких от религии, и до сих пор.

Вкратце эта евангельская история такова. В день рождения Антипы Саломея, приемная дочь царя (родная дочь его жены Иродиады), станцевала перед отчимом такой танец, что тот, не задумываясь, пообещал тут же исполнить ее любое желание. По наущению матери, она попросила голову пророка Иоанна Крестителя, который был заключен в тюрьму возле дворца за критику аморального поведения Антипы. Вроде бы Антипа и не желал смерти пророка, но потерять лицо в присутствии своих гостей не захотел. Голова пророка Иоанна была вручена Саломее.

Казалось бы — что в этой истории особенного? Один из случаев жестокости и коварства, обычных для тех времен и многих последующих столетий. Однако она заняла исключительное место в истории искусства, как религиозного, так и особенно светского. Количество художественный творений, созданных на этот сюжет, необозримо. Если в религиозном искусстве пророк больше на первом плане, хотя почти всегда он неотделим от Саломеи, то в светском искусстве, начиная с XIX века, интерес сосредоточен на Саломее. Особую популярность в начале XX века приобрела пьеса Оскара Уальда. Сюжет ее построен на том, что Саломея испытывает чувственное влечение к Иоанну и требует его голову, потому что тот отказывает ей в поцелуе. Композиторы Ж. Массне, А. Мариотте и Р. Штраус посвятили этой теме свои оперы. Опера последнего, считающаяся самой талантливой, вызвала бурю эмоций. В Германии лично кайзер наложил запрет на ее исполнение в Берлине, а нью-йоркский Метрополитен-опера снял ее сразу после премьеры. Тем не менее, за два года после своего появления она была поставлена в 50 театрах мира. По словам самого Рихарда Штрауса, доходы от постановок этой оперы позволили ему купить шикарную виллу.

Маниакальная завороженность этой плясуньей одних и негодование других не обошли и Россию. Очень хорошо это описано в книге культуролога Ольги Матич. Первой попыталась поставить «Саломею» — конечно же, по Уайльду — танцовщица и актриса Ида Рубинштейн. Какие имена участвовали в подготовке — режиссер Всеволод Мейерхольд, хореограф Михаил Фокин, художник Лев Бакст! Постановка была немедленно запрещена цензурой как «аморальная». Дополнительное раздражение цензоров вызвало то, что в главной роли должна была выступать дочь еврея-банкира. Правда, созданный Бакстом костюм Саломеи и «танец семи покрывал», поставленный Фокиным, Рубинштейн использовала в балете «Ночь Клеопатры», показанном в Париже в 1909 году в рамках знаменитых «Русских сезонов» Сергея Дягилева. Этот балет, судя по отзывам современников, оставил ошеломляющее впечатление и стал одной и самых успешных постановок первого «русского сезона». В том же 1908 году уайльдовскую «Саломею» попытался поставить Театр Комиссаржевской. Переводчик пьесы, впоследствии ставший знаменитым Николай Евреинов («режиссёр, драматург, теоретик и преобразователь театра, философ и лицедей, музыкант, художник и психолог», по определению Википедии) убрал из пьесы все отсылки к истории Иоанна Крестителя, дав героям совершенно условные имена — Прорицатель, Тетрарх, Царевна. Генеральная репетиция состоялась 27 октября 1908 года. Это представление, на котором присутствовала петербургская правящая и культурная элита (вот уже когда в России были закрытые показы!), стало легендарным. Попавший на него обозреватель одной из газет восторженно описал танец Саломеи в исполнении Натальи Волковой (возлюбленной Блока) как оставляющий «феерически-жуткое впечатление, и наполняющий всех предчувствием крови и смерти». Постановка была запрещена на следующий же день. Особое негодование цензоров и православных критиков вызвал эротический монолог, с которым Саломея обращалась к усекновенной главе Крестителя. Прославленному МХАТу запретили даже прикасаться к пьесе Уайльда. Вот такие страсти вызывала в России эта история!