Роман Назаров - Цветы не растут на плитах

И вот я поднимаю голову и с одеревенелым подобием мужественной улыбки говорю: «Рита, мне надо с тобой поговорить. Ты не хочешь немного прогуляться?» Мой неожиданно хриплый голос слишком громко разрезает тишину. Все. Волнение исчезает. Я снова могу дышать. Я сказал свои слова и теперь расслабленно слежу за реакцией Риты. Несколько секунд падают в полном безмолвии. Движения руки Риты на утюге замедляются. Она в задумчивости склоняет голову набок. Я жадно ловлю каждое движение. Вот длинные волосы касаются стола. Как я люблю ее в этот момент!

- Хорошо.

- Когда ты будешь готова?

- Через час.

- Ладно. Тогда я через час захожу.

Я пружинисто поднимаюсь. Мне сразу стало легче. Она согласилась! Все, что произойдет дальше, воспринимается как приятный сюрприз, который я преподнесу Рите … или она мне.

Через час Рита встречает меня переодетой, надевает обувь, берет сумочку (зачем она ей?), и мы выходим. Я украдкой оглядываю ее с ног до головы. Плотно облегающие ладную фигурку темно-синие джинсы. Белая блузка без лишних деталей, поверх темная безрукавка-топик. Изящные туфельки на высоком каблуке. Строгая сумочка из матовой кожи. Если прибавить тщательно расчесанные волосы до пояса, то выглядит она просто божественно. Я восторгаюсь безупречностью ее вкуса, лишний раз убеждаясь, что не ошибся в ней. Не удерживаюсь и от счастья сжимаю кулаки.

- Куда мы пойдем? – спрашивает она.

- Пойдем в парк, – предлагаю я, – здесь недалеко…

- … Я знаю, – обрывает она меня, – ну хорошо, пойдем в парк.

Я открываю рот. Конечно, она знает. Но зачем же так? Пожимаю плечами, как бы в недоумении.

И вот мы идем в парк. Я все время украдкой смотрю на нее. Я восхищаюсь ею. Она идет по улице так, будто вокруг никого нет. Мое молчание ее, кажется, совсем не тяготит.

Мне вдруг приходит в голову, что надо бы подготовить какие-то слова. Оказывается, что недостаточно было произнести их про себя сто раз. Все те пышные фразы оказываются неуместными, если их надо произнести вслух СЕГОДНЯ. В голове промелькивает мысль: господи, поскорее бы все закончилось!

На светофоре перед тем, как перейти улицу, я автоматически замедляюсь, чтобы определить, кому дорога. Оказывается, нам красный свет. Останавливаюсь, хотя машин нет с обеих сторон. Рита, однако, не задумываясь, ступает на дорогу, еще и бросает через плечо насмешливо: «Ты что, всегда следуешь сигналам светофора?» Догоняю, пытаюсь объяснить, что нет, не всегда, но это сработала привычка спортсмена. Я привык находиться в более экстремальных условиях, и осторожность никогда не помешает. Рита отказывается продолжать разговор. Она смеется.

В парке мной вдруг овладело нетерпение. Наконец-то стало интересно. Но как назло, парк был наводнен людьми. Деваться от них было просто некуда. Мы шли по дорожке вдоль обрыва, напоминая такую же парочку, как и все остальные, отличаясь тем, что не держались за руки. Мне некуда было их девать и я сунул руки в карманы джинсов, слегка вздернув по привычке плечи. Когда я держу там руки, у меня больше смелости. Вообще для меня джинсы – нечто большее, чем просто одежда. Вот и сейчас я иду и любуюсь своими потрепанными и слегка запыленными джинсами, пока Рита рассказывает какую-то забавную историю, произошедшую с ней. Я почти не вслушиваюсь в слова. Мне важен голос.

Постепенно мы разговорились. Рассказывали друг другу всякие смешные случаи, вспоминали общих знакомых. Один раз путь нам пересекла вырытая траншея. Я торопливо перепрыгнул через нее и протянул Рите руку. Она ей не воспользовалась, сама легко перескочив на мою сторону. Я опять пожал плечами. Я был спокоен, совершенно точно зная, что буду делать. Есть теория вероятности. Я математик, я знаю, что при сложившихся условиях обязательно будет участок дорожки метров сто длиной, на котором не окажется никого, кроме нас двоих. Тогда я остановлюсь, скажу: «Рита!» Она обернется ко мне. Я не буду долго говорить, помавая руками. Я скажу просто: «Я хотел сказать, – пауза, – я люблю тебя!» Главное здесь выдержать тон. Думая так, я одновременно рассказывал старую загадку.

- Вот посмотри, – говорил я, весело глядя прямо в глаза идущему навстречу мужчине, – идет мужик. Средней степени грязности. Как ты считаешь, пойдет он в баню?

Рита смеется. Черт бы побрал этого мужика! Если бы не он, условия, которые я наложил на ситуацию, были бы выполнены. Я вдруг задаю себе вопрос: а готов ли ты своевременно отреагировать, если ситуация сложится?

А если она вообще не сложится? Какова вероятность этого? Оценить невозможно. Но законы природы таковы, что рано или поздно мне повезет. Надо только запастись терпением.

У вас не бывает такого чувства, что судьба работает на кого угодно, только не на вас? Я вообще-то счастливчик. В том смысле, что от бога мне было дано почти все, и за это уже можно благодарить всевышнего. Я вырос в благополучной семье, относительно здоров (достаточно здоров, чтобы в военкомате меня определили в десант), не урод, не даун. Более того, ни один умный человек не будет впадать в депрессию из-за полосы мелких неприятностей. В этом смысле я умный человек. Но все-таки и я подвержен гнету рока. В любви, например, мне однозначно не везет. То ли я не на тех девчонок, западаю, то ли виноват проклятый эскапизм – стремление спрятаться от жизни в грезах. Впрочем, это почти одно и то же. Девчонки из плоти и крови меня разочаровывают. Я не готов принять их такими, какие они есть.

… Мы прошли еще какое-то расстояние. Я понял, что не буду требовать немедленного ответа. «Я лишь хочу, чтобы ты знала. Не говори сейчас ничего». Я сразу прерву возможный бурный поток слов. Любовь требует тишины.

Но я не дождался своего часа. Рита вдруг повернулась и сказала: «Давай возвращаться».

- Как, уже? – я растерялся.

- Мы уже долго гуляем.

- Ну, ладно.

И вдруг она свернула и пошла по короткой поперечной дорожке к проспекту… к троллейбусной остановке. Я еще раз попытался воспротестовать, в отчаянии бросая взгляд на другую дорожку – и там народ!

- Может, пешком назад?

- Нет, у меня еще дела дома.

Черт бы побрал все дела в радиусе пятидесяти километров!

Мы подошли к светофору. Я неожиданно наполнился решительности. Сердце усиленно билось. Люблю я тебя, и не стану доле откладывать!

- Хорошо, я буду краток. – Я ненавидел свой упавший голос. – Я люблю тебя!

Это был момент настоящей жизни – жизни всех пробудившихся чувств. Я обнаружил, что три простых слова не содержат в себе ни капли пошлости или затасканности, а напротив, прозвучали свежо, как в первый раз и положено. От избытка чувств на глаза навернулись слезы.

Стоило сказать эти слова, чтобы наблюдать и реакцию Риты. Когда еще в лице человека увидишь одновременно смущение, удовольствие, укоризну, досаду и какой-то детский ужас!