Роман Назаров - Цветы не растут на плитах

Я помнил, как легко можно все испортить, и готовился к встрече так, как не готовился ни к одному экзамену. Любая неожиданность могла просто сбить меня с ног, и я продумал свои действия, казалось бы, на все варианты развития событий: если она сразу, с порога, построит кислую мину; если у нее будут гости; если ей будет не до меня из-за домашних дел; наконец, если ее просто не окажется дома.

И ту я увидел Риту. Она шла впереди меня, не очень далеко, можно было окликнуть. Но она была не одна. Она шла под руку с каким-то парнем. Мне он не был знаком, и я отметил только его довольно мощные плечи, гладкую толстую шею и коротко остриженный, русый, круглый затылок.

Тут я и начал воротить глупость на глупость, как считаю теперь. От неожиданности я резко остановился. Захотелось сбежать, и я усилием удержал себя и заставил снова пойти следом за ними, чтобы обдумать свои действия. Лицо мое исказилось, я не его контролировать. Рот открылся и искривился, лоб наморщился, и вообще я, наверное, представлял собой страшное зрелище, поэтому низко опустил голову – навстречу было довольно много прохожих. Сердце, и так бившееся усиленно, теперь скачком разогналось до бешеного темпа, отчего кровь хлынула в голову, и я, как оглушенный, почти ничего не соображал. Все же сквозь мглу, окутавшую мозг, пробился-таки тонкий лучик надежды и здравого смысла: а почему ты решил, что он обязательно ее парень? Может, он ее брат или дядя?

Но надежда быстро угасла. Что-то говорило за то, что он именно ее парень. И, как последний удар, убивший меня наповал, они рассмеялись над чем-то своим, а он наклонился и поцеловал ее.

Я вдруг испугался, что Рита может обернуться и увидеть меня. Я не был готов к такому повороту событий, свернул за ближайшую пятиэтажку и пошел по двору параллельным путем. Здесь я почувствовал себя достаточно спокойно, чтобы обдумать свое щекотливое положение. Время терпело.

Мне стало грустно и понятно, что это конец. Ну что ж… Я пересек следующий проем в домах и обнаружил, что поравнялся с ними, поскольку по привычке незаметно для себя ускорил шаг. Но они не заметили меня, и нас снова разделил следующий дом.

Я опять остановился. Какой смысл идти дальше, если все равно конец? Постоял в нерешительности. Повернуться и пойти назад было слишком просто. Казалось, надо сделать еще что-то. Вдруг я понял, что всего-навсего хочу еще раз увидеть Риту. Я пустился бегом. У ближайшего подъезда сидели пенсионерки на скамейке, обратившие на меня внимание. Одна из них обратилась ко мне: «Парень, ты ищешь, что ли, чего?» Я убил ее взглядом и понесся быстрее.

Пробежав для надежности до поворота, за который они не могли успеть завернуть, я снова перешел на шаг, и пошел обратно улицей, пытаясь придать лицу выражение беспечности и легкого раздумья. Вместо этого получилась гримаса плохо скрытой муки.

Завернув за поворот, я увидел их. На глаза сами собой навернулись слезы, я с трудом сморгал их. Да что же это такое со мной?! Когда мы сблизились, я бросил взгляд на парня. Близко и глубоко поставленные глаза, решительная борцовская физиономия, угловатая походка перегруженного мускулами человека… Никакой одухотворенности. Или мое мнение предвзято?

Я перевел взгляд на Риту и отметил в ее взгляде ту же напряженность, что, надо полагать, читалась в моем. Когда мы совсем сошлись, я быстро сказал: «Привет!» Она ответила мне так же коротко. Ее приятель без всякого интереса взглянул на меня … и вот я пролетел мимо. Все. Пройдя еще десяток шагов, я остановился и обернулся. Рита мелькнула еще несколько раз среди прохожих и скрылась за поворотом. Я пошел прочь. Постепенно я опять разогнался. Я был хмур и норовил толкнуть плечом каждого обгоняемого. Как она могла? Она же обещала!

Я проходил мимо огромного университетского парка и свернул в него. Забравшись как можно глубже, я сел на лавку, опустился медленно, как старик. Ноги были ватными, голова кружилась. Как она могла? Она же обещала!

Да ничего она не обещала! Утешала она тебя, чтобы не наблюдать твое разочарование. Обманывала. Нет, черт побери, не могла она тогда врать, ведь знала же, что развязка наступит. Я вновь пронзительно четко вспомнил ее слова. «Лучше не беспокой меня больше…» «Пока я не могу тебя обрадовать…» «Но, может, тебя утешит, что у меня никого нет». Нет, она не врала. Она раздумала. И в самом деле, ну что она обещала? Что подождет тебя? Нет. Что есть чувство? Тем более нет.

Мне пришло в голову: а как я выглядел со стороны? Для них. Все, что я читал по психологии и наблюдал, убеждало меня в том, что выглядел я нормально. Просто очень мрачным, но у кого не бывает плохого настроения? Мало кто хорошо умеет читать по лицам. Это меня несколько успокоило.

Некоторое время я без всяких мыслей ковырял землю под скамейкой. Пришла в голову очередная идея: пойти и устроить скандал. Врезать парню по физиономии, хлопнуть дверью и уйти. Я улыбнулся, поскольку даже мне самому она ни на миг не показалась серьезной.

А может, еще побороться? Докажи, что ты боец!

Нет, глупо. Не хочется. Нет сил, нет желания.

Я просидел довольно долго, выбив ногой порядочную яму. Землю я отбрасывал прямо на асфальт. Постепенно в мозгу зрела чудовищная мысль.

Я так не похож на него. Совсем не похож! И все же ей понравился он, а не я. Ей нравятся такие парни?

Тогда мы и с ней не похожи. Я вспоминал ее слова, поступки, ее дружеское окружение и все больше понимал. Да, это моя ошибка. В ослеплении любви я не обнаружил, какая она на самом деле. И уж тем более она отличается от того идеала, о котором я мечтал и за который был готов на все. Когда я увидел рядом с ней парня такого, каких я сам не мог терпеть, во мне включился какой-то психологический барьер и против нее.

Ну ты и хитрец, подумал я. Аналитик хренов. Знаешь, как это называется? Рационализация – когда ты не хочешь признавать, что заблуждаешься и находишь удобное объяснение, которое укрепляет заблуждение. А если ты через час разрыдаешься? А что – нервный срыв никто не отменял! И все твои умозаключения – к черту. Что ты знаешь о любви, даже о собственной? Эта мысль, как ни странно, принесла мне удовольствие.

Я почувствовал, что у меня затекли ягодицы и ноги. Что ж, пора домой. Я тяжело поднялся. Подумав, решил идти пешком. Около часа ходьбы должны окончательно успокоить мои мысли. «It was nice, but now it’s gone [3] Было здорово, но все ушло – англ. » – хорошо сказано, и как раз по поводу. Откуда это? Ах да, из Вебера… Господи, мои переживания так мелки в сравнении с людьми, воспетыми в опере. Жизнь продолжается. Тебе еще есть, для чего жить.

Придя домой, я потянулся за фирменным диском с записью «Суперзвезды», как в жаркий день тянутся за кувшином воды после долгого пути. Но руки все еще не слушались. Диск выскользнул из кейса, брякнулся об угол стула и исчез под столом. Звук падения был не звонко-бренчащим, а глухим с хрустом. Холодея от предчувствия, я быстро присел и заглянул под стол. Так и есть! От края диска к центру шла молния-трещина.