Стас Атасов - Застольные шутки под градусом

– За что вы убили старушку? У нее в кошельке было всего только 20 копеек.

Убийца:

– Ну и что. А пять старушек – уже рубль.

– Представляешь, только что в ресторане элегантный мужчина в присутствии двухсот человек задушил даму?

– В присутствии стольких людей и в освещенном зале? И неужели никто не мог помешать этому?

– Нет, все думали, что они танцуют какой-то новый танец…

Иссак прибегает к Абраму:

– Абрам, твоя Сара умерла от рака!

– Боже мой, это была ее любимая поза!

– Будьте любезны, пригласите к телефону Рабиновича.

– А вам какого, старшего или младшего?

– Старшего.

– Они оба умерли.

Умирает еврей-скряга. Собралась вся родня. Спрашивают:

– Скажи хоть перед смертью, куда деньги спрятал?

Тот поднимает руку и тут же опускает. Родня бросается разбирать печку – нет. Опять спрашивает. Он поднимает руку и опускает. Бросились долбить потолок. Ничего. Тогда скрягу спрашивают: куда он показывал?

– Да это я хотел перекреститься…

– Скажите, Петров дома?

– Пока дома.

– Почему «пока»?

– Вынос тела через пятнадцать минут.

Гольдберг попал под трамвай. Друга семьи просят сообщить о случившемся поделикатней.

Друг звонит в дверь.

– Здесь живет вдова Гольдберг?

– На тебе дулю, он ушел на работу.

– На тебе две дули – ребята, заноси!

Похоронная процессия. Прохожий спрашивает:

– Вы не знаете, кого хоронят?

– Какого-то Лейкина, артиста.

– Да-а-а? А разве он умер?

– Ну… Если только это не генеральная репетиция.

– Дорогая, наша тетя Изабела умерла, вот письмо из Америки.

– Ах, дорогой, какое несчастье, какое несчастье!

– Погоди. Она завещала нам пять тысяч долларов.

– Ах, дай ей бог здоровья.

Из разговоров:

– Сережа, не трогай дедушку за нос!

– Сережа, кому я сказал, перестань трогать за нос дедушку, а то я закрою крышку гроба.

Еврей устраивается на работу. Администрация не хочет его брать, но напрямую отказать неудобно. Решают дать ему невыполнимое задание и под этим предлогом отказать.

– Вы знаете, у нас умер сотрудник, и хотелось бы похоронить его с почестями на Ваганьковском кладбище. Не могли бы вы нам помочь?

Еврей уходит и через 2 часа звонит по телефону:

– Значит так: три места на Ваганьковском, два на Новодевичьем и одно у Кремлевской стены. Где люди?

Мужика спрашивают после смерти, куда он хочет: в рай или в ад.

Он:

– Покажите, я выберу.

Ему показывают: в раю праведники сидят за партами, ангелы читают им передовицы, в аду выпивают, дуются в карты, с голыми девками пошучивают.

Мужик выбрал ад и очутился на раскаленной сковороде.

– Вы же показывали совсем другое!!!

– А это наша рекламная кампания.

Умирает старик. Говорит жене:

– Кованый сундук отдашь сыну.

– Лучше дочери.

– А я говорю – сыну!

– А я говорю – дочери!

– Кто из нас умирает – ты или я?

В Одессе экскурсия на кладбище. Гид показывает экскурсантам обелиск:

– Перед вами памятник неизвестному еврейскому матросу Якову Абрамовичу Рабиновичу.

– Почему же «неизвестному», если вы знаете и фамилию, и имя?

– А неизвестно, был ли он матросом.

Петров умирает в кафе от апоплексии. Его знакомый берется известить об этом вдову как можно тактичнее. Приходит он к госпоже Петровой:

– Добрый день! Я только что из кафе.

– Муж, небось, тоже там?

– Там.

– Небось, в карты дуется?

– Совершенно верно.

– Небось, снова проигрывает?

– Совершенно верно, проигрывает.

– Чтоб его кондрашка хватила!

– Уже хватила.

Умирает старый еврей. Нужно послать телеграмму родственникам в Нью-Йорк. Всей семьей обсуждали текст короткой телеграммы. Наконец послали: «Хаим все». Из Нью-Йорка приходит ответ: «Ой».

Мужик каждое утро подходит к газетному киоску, берет «Правду», просматривает первую страницу и возвращает газету, не купив. Через несколько дней продавец спрашивает, что он ищет.

– Некролог.

– Некрологи помещают на последней странице.

– Тот, которого я жду, будет на первой.

Умирающий мужик спрашивает соседа:

– Если я подарю тебе тысячу рублей, моя душа попадет в рай?

– Я не уверен, но давай попробуем. А вдруг получится.

– Что, Вася умер?

– Да, еще вчера.

– То-то я смотрю, что он в гробу лежит!

Иванов умирает. Жена сидит у изголовья. Иванов (еще шепчет):

– Дорогая, не забудь позвать на похороны Любу.

– Ты что, Петь, забыл, как я к ней отношусь? Нет, ни за что!

– Милая, ну я тебя очень прошу, позови Любу, ведь это моя последняя просьба.

Жена (тяжело вздыхая):

– Ну ладно… Но учти, Петь, удовольствие от твоих похорон я не получу.

Чукча плывет в лодке. Навстречу – два мужика, тоже в лодке.

– Чукча, не видал человека, кричал который?

– Нет.

– Увидишь – нас позовешь.

– Ладно, – плывет дальше.

Смотрит: в воде барахтается кто-то, кричит:

– Помогите! Тону!

Он ему – бах! – веслом по голове.

– Мужик, прячься, тебя там ищут!

Привели двух преступников на казнь. Огласили приговор, помолились, выполнили все инструкции. Потом палач спрашивает одного:

– Сынок, какое твое последнее желание?

– Музыку я люблю, хочу еще раз послушать «Мамбу намбер Файв»!

– Хорошо, сынок! Ну а у тебя какое последнее желание? – спрашивает другого.

– Умоляю, казните меня первым!!!

Мимо кладбища идет ночью девушка. Страшно трусит. Вдруг ее нагоняет какая-то фигура.

– Боитесь? – спрашивает поравнявшийся.

– Боюсь.

– Я когда живой был, тоже боялся.

В черном-пречерном городе есть черная-пречерная улица, на черной-пречерной улице есть черный-пречерный сад, в черном-пречерном саду есть черное-пречерное дерево, на черном-пречерном дереве сидят два черных-пречерных человека…

Один черный-пречерный человек говорит другому:

– Эх, зря мы с тобой, Василий Иванович, все-таки резину жгли…

Сидит мужик один дома, слышит, звонок в дверь. Открывает… а на пороге стоит малюсенькая, с палец ростом, смерть. Мужик испугался, попятился назад, а смерть говорит:

– Да ты, мужик, можешь не беспокоиться, я иду к твоей канарейке!

Жили были дед да баба…

Однажды приходит к деду ночью черт и говорит:

– Ты че?!

Дед испугался, растерялся, сидит и молчит. Черт постоял, постоял и пропал.

На следующую ночь деда кто-то за плечо трясет, он проснулся, смотрит, стоит тот же черт, спрашивает: